В этот раз произошло иначе. Все походило на насмешку боженьки, допустившего смерть его семьи. Неизменная церемония была нарушена именно в тот день, когда Виктор решил завершить ее. До матча оставалось двадцать минут, однако Филимонов домой еще не вернулся. И чем дольше Погодин наблюдал за дверью подъезда, тем сильнее в нем укоренялся страх, что сегодня все сорвется. Сраный пьянчуга мог напиться где-то еще, мог в это время грабить какую-нибудь беспомощную старуху, мог быть в «обезьяннике», мог сдохнуть, в конце концов. У Всевышнего свое, особое, чувство юмора. Странное, как смерть на похоронах.
Когда до игры оставалось пятнадцать минут, возле подъезда появился худощавый молодой парень в серой рубашке и голубых джинсах: он поглядывал по сторонам, явно кого-то ожидая, время от времени нервно взъерошивая волосы рукой.
«Мудак какой-то, – раздраженно подумал Погодин. – Что ему нужно в этом подъезде? Здесь же никто не живет».
Кроме Филимонова. Если этот слюнтяй окажется каким-нибудь дружком-собутыльником убийцы, то весь план Виктора шел насмарку. Он в бессильной злобе сжал челюсти так, что заскрипели зубы.
– Уйди, говнюк, уйди, – в отчаянии проговорил он.
За десять минут до начала матча появился Филимонов. Держа в руках полный пакет, он шел быстрым шагом к подъезду своего дома. Виктор, увидев его расстроенное лицо, моментально прочитал его мысли, словно они были знакомы долгие годы: «Матч сейчас начнется, а у меня еще ничего не готово и практически нет времени все сделать как надо». Погодин понимал, что для этого червяка были важны эти лишние минуты, и внутренне порадовался тому, что напоследок Филимонов лишится этого удовольствия.
«А я тебя огорчу еще больше, сраный бездушный урод», – подумал Виктор. Только бы этот парень в джинсах исчез куда-нибудь. Но шансов на это было мало.
Он смотрел в бинокль, сжимая его до боли в пальцах, и видел, как парень, стоявший возле подъезда, сделал шаг навстречу любителю футбола. Всевышний явно сейчас плотоядно посмеивался. Но ничего другого не оставалось, кроме как ждать и смотреть.
Ситуация, в конце концов, разрешилась достаточно быстро: молодой человек что-то спросил у Филимонова и, получив от последнего нетерпеливый, нервный кивок головы в ответ, передал письмо. Убийца посмотрел на конверт с удивлением, обратился к парню, затем махнул в нетерпении рукой и забежал в подъезд. Через двадцать секунд в квартире зажегся свет.
Виктор шумно выдохнул с облегчением. План не менялся.
Погодина отвлек скрип двери, раздавшийся на третьем этаже. Мысленно отметив третье отступление от обычного хода событий, он положил бинокль на подоконник и развернулся, стараясь прикрыть его спиной. Одновременно достал из-за уха сигарету одной рукой и зажигалку из кармана – другой.