Вячеслав сглотнул подкатившийся к глотке комок.
– Там не стеклянный гроб, – сказал он, кусая губы. – Он ведь… гм, он из дерева.
– Это частности. А по сути – это гроб. Как говорится, зри в корень, – сказала Светлана, криво улыбнувшись.
– Это все какая-то лажа, – покачал головой Вячеслав. – К чему ты все это ведешь?
– Я просто рассуждаю, – с ледяным спокойствием отозвалась она. – Есть пещера, где за столом сидят шесть гномов. Есть мачеха-королевна с зеркалом. И есть гроб на самом пике утеса.
Светлана приподнялась на локте, в упор глядя на замершего Вячеслава.
– А гроб пуст, – хрипло проговорила она. – И Белоснежки с принцем нет. Ничего не наводит на размышления? И, кстати, седьмой гном тоже отсутствует.
Вячеслав вытер пот, маслянистыми каплями выступивший на лбу.
– То есть… – запинаясь, начал он. – Ты… гм, ты хочешь сказать, что мы участники какого-то сумасшедшего спектакля?!
Светлана вновь легла.
– Я не знаю, – тускло произнесла она. – Не знаю, Слава.
Расстегнув спальный мешок, она проскользнула внутрь.
– Я ни черта не выспалась, – сказала она. – Покемарю пару часов. Все равно мы зависли тут еще на сутки… Постережешь мой сон?
– Могла бы не спрашивать. Конечно, поспи. Под дождь всегда хорошо спится.
Светлана глубоко вздохнула, прикрыв веки.
– Как только перестанет лить, двигаем назад, – сонно пробормотала она. – Главное – чтобы туман тоже ушел…
– Я люблю тебя, – сказал Вячеслав. Он взял в руки нож, который по возвращении выложила Светлана, и извлек его из ножен. – И порежу на ремни любого, кто криво на тебя посмотрит…
Он начал было говорить что-то еще, но, бросив взор на женщину, замолчал. Свернувшись калачиком, Светлана спала как ребенок, положив под щеку сложенные вместе ладони.
* * *
Она не соврала, когда сообщила Вячеславу, что почти не видит снов. Во всяком случае, сновидения очень редко посещали ее, особенно с тех пор, как она из юной девушки превратилась в половозрелую женщину.
Но сейчас, лежа в палатке на каменном утесе, темно-свинцовом от хлещущего стеной дождя, она увидела странный сон.
Она со своей группой учеников в театре, накануне Нового года. Дети возбужденно шумят и смеются, и она изредка одергивает особо расшалившихся.
«Светлана Алексеевна, а какой спектакль мы будем смотреть?» – распахнув голубые глаза, спрашивает кроха с огромными бантами.
«Белоснежку и семь гномов», – отвечает она с улыбкой.
Наконец раздаются пронзительные трели звонка. Один… Два… Три…
«Дети, проходим!» – торопится Светлана, стараясь одновременно уследить за всеми детьми. Двери зала призывно распахиваются, и грузная работница театра, держа веером программки, многозначительно ухмыляется. Зубы пожилой женщины кривые, темно-желтые, и Светлана брезгливо отворачивается. По какой-то странной причине она оказывается в зале первой, и дверь за ее спиной с грохотом захлопывается. Растерянные дети остаются снаружи. Она путается в плотных, пахнущих пылью и нафталином шторах, и, когда те, наконец, остаются за спиной, Светлана замирает на месте.