Пыхтя и хихикая, он встал на четвереньки и направился прямо к ней. Светлана попятилась назад, но обезумевший некрофил не отставал от нее ни на шаг.
– Я чувствую твой запах, – шептал он, торопливо переставляя конечности. – Я чувствую твой страх…
Он возбужденно облизнул губы, шумно дыша.
Светлана оглянулась – за спиной была пропасть.
«А вдруг я стала как отец? Один шаг в пустоту – и я исчезну?!»
Когда она посмотрела на Вячеслава, его окровавленное лицо было в нескольких сантиметров от нее.
– Ты думаешь, я не узнал тебя? – прищурился он. – Я вижу призраков, детка. Вижу. Вижу, вижу…
Он шагнул вперед, сливаясь с телом Светланы, и ее накрыла спасительная темнота.
* * *
– Никита?! – надтреснутым голосом проговорила она. Открыла и закрыла глаза. Затем снова подняла веки. – Сынок?
Тьма. Липкая, беспросветная тьма, она спеленала Светлану в уродливый кокон, как паук оплетает свою жертву паутиной.
Никакого неба.
Она все еще в гробу.
И она все еще жива.
* * *
– Да, да, да, чертова сука! – взвизгнул Вячеслав, содрогаясь от волны оргазма.
Когда все было закончено, он устало положил на стол мумифицированную голову «Мачехи». Оскаленный рот жемчужно белел от свежевыстреленного заряда спермы. Голова перекатилась на правый бок, обратившись черным закостеневшим лицом к мужчине. В пустых глазницах, казалось, застыло негодование – мол, разве так обращаются с дамой?
– «И вошла она во дворец, и узнала Белоснежку, и от страха и ужаса как стояла, так на месте и застыла…» – наставительно произнес Вячеслав. Протянув руку, он щелкнул пальцем по сгнившему носу головы. – Помнишь, что с тобой стало, старая калоша? Так я напомню. «Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, и принесли их, держа щипцами, и поставили перед нею… И должна была злая мачеха ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала она мертвая наземь…»
Он рассмеялся, и этот отрывистый, лающий смех мрачным эхом прокатился по унылым стенам пещеры. Сидящие за столом гномы молча наблюдали за происходящим, их стеклянные глаза-шарики тускло блестели при трепещущем свете трех свечей.
– Ну, что уставился, Умник? Завидно? – полюбопытствовал «Королевич». – Жаль, что твой стручок давно усох, иначе ты бы тоже позабавился. Согласен, Соня?
Вячеслав вылез из-за стола.
– Пожалуй, пора наведаться к нашей Белоснежке, – произнес он, обводя гномов многозначительным взглядом. – Как считаете?
Обитатели пещеры продолжали хранить деликатное молчание, словно предоставляя «Королевичу» решать этот вопрос самому.