– Адриан Иванович, – обратился Колчак к адмиралу, пока флаг-офицер исполнял приказание последнего, – а зачем с праздничного бала отзывать тех, чьи корабли стоят во льдах? Они ведь всё равно не смогут поучаствовать в боевых действиях. Во всяком случае, в ближайшее время.
– А чтобы не обидно было тем, кто поучаствует.
– Понимаю. У меня есть несколько минут, чтобы отправить домой жену?
– Разумеется. Мой нижайший поклон очаровательной Софье Фёдоровне и извинения за прерванный праздник.
Колчак поспешил к супруге, которая стояла рядом с Тимирёвыми и тревожно поглядывала по сторонам.
– Дорогая, я в штаб. Прости за не состоявшийся по полной программе бал. Пойдём, отправлю тебя на извозчике…
– Да где вы их сейчас найдёте, Александр Васильевич, – вмешался Тимирёв. – Мне торопиться некуда, мы с супругой вполне можем довести Софью Фёдоровну до дома.
– Буду премного благодарен, – обозначил поклон Колчак. – Ты согласна?
– Разумеется. А что всё-таки случилось? Что-то серьёзное?
– Серьёзное. Могу утешить только тем, что никакой опасности для побережья Рижского и Финского заливов нет. И всё на этом. Извини, подробнее не могу рассказать. Я поехал. Целуй от меня Славку и Марго. Люблю тебя.
Поцеловав супругу, Александр развернулся, выдохнул и зашагал к выходу из зала. Не оглядываясь.
– Приказано быть в двадцати милях на траверзе Мемеля, – сообщил старший лейтенант Меркушев, прибыв на борт «Окуня».
– Приказано – будем, – пожал плечами мичман Лисе. – Лодка к выходу готова, Василий Александрович.
– Прекрасно. Через полчаса в море. Все на борту?
– Я же доложил: лодка к выходу готова, – почти обиделся мичман. – Разумеется, все.
– Простите, Зигфрид Александрович, – зверски не выспался. – Как температура?
– Плюс четыре, на пределе для наших торпедных аппаратов, а в море, на ветру, могут и обледенеть.
– Погано. Ну да ладно, приказ получен – будем выполнять.
Через двадцать минут «Окунь», забухтев двигателем, пошёл к выходу из порта Александра Третьего, из Либавы.
На траверзе Мемеля всё было спокойно – ни дымка на горизонте. И погода – лучше не придумаешь для данной ситуации: плюс три, пасмурно. Оно и понятно, если в январе небо ясное, то не без мороза. А мороз для «Окуня» – почти полная потеря боеспособности, покроются льдом торпедные аппараты Джевецкого, которыми он вооружён, и всё: видишь противника, а выстрелить не можешь… Да и при небольшом плюсе из-за ветра могут обледенеть…
– Золотов! Что с аппаратами?
– Пока в порядке, ваше благородие! – отозвался минный квартирмейстер. – Льда нет, хоть сейчас стреляй.