Моргаю. Меня точно не подводит зрение? Как такое может быть?
– Мэтт?
Он еле заметно морщится.
– Александр. Здесь я Александр.
– Твой акцент… его нет, ты… не англичанин?
Он ухмыляется.
– Ты не представляешь, как тяжело постоянно помнить об этом и говорить «по-британски». Прими это за комплимент, Сэм, ради тебя я разыгрывал свое лучшее шоу.
В замешательстве открываю рот.
– Но… я тебя не узнала. Мы так часто виделись и…
– Платье, – он резко прерывает мои слова.
– Погоди, я не понимаю. Это ты зачаровал платье?
Он кивает с таким выражением, будто это очевидно.
– Постой, ты же не хочешь сказать… значит, это ты все устроил?
Он приосанивается.
Проклятье! Что я натворила? Согласилась выйти за него? Целовалась с ним. Я осматриваю комнату. Дверь прямо за спиной.
– Как так? Почему никто не понял, что ты умеешь колдовать? Как Наследницы этого не увидели?
– Наследники ведьм вообще весьма недальновидны. Из гордыни они не желают верить, что кто-то, кроме них, обладает даром. Отсюда и акцент.
Что ж, он точно подметил.
– То есть ты только притворялся студентом по обмену?
– Я знал, что ты дальний потомок Майры. А я давно искал ее.
Элайджа был прав: он просто не мог найти Майру самостоятельно.
– Это ты отправил ко мне Аду, так ведь?
– И тебе она понравилась.
Это правда. Да, мне понравилась Ада.
– Она – человек.
– Думаешь, я сам этого не знаю?
– Ты заточил ее здесь, словно пленницу.
В его глазах вспыхивает раздражение.
– Я подарил ей и остальным самый превосходный корабль в мире. Здесь все счастливы. Это главное желание любого человека, ты сама так сказала.
– Это фальшивое счастье. – Мои руки сжимаются в кулаки. – Настоящая жизнь и поддельная роскошь – не одно и то же. Только лишь то, что ты жив, а они мертвы, не дает тебе права лишать их выбора. Ты, как те люди, которые первыми посадили в спасательные шлюпки представителей элиты, словно они больше это заслуживали.
– Думай что хочешь. Счастье есть счастье, как ни крути. Скажи еще, что это место не лучше твоего мира с напыщенными идиотками типа Ники и Блэр, мира, где отец не позволяет тебе использовать магию, где мачеха пытается повесить тебя.
От возмущения я начинаю хватать ртом воздух. Он сейчас точно словит удар в свою идеально причесанную башку.
– Не тебе судить, насколько хороша моя жизнь и, кстати, жизнь любого другого человека!
– Неужели? Я был рядом, когда ты впервые попала на корабль, и видел жалкие попытки вспомнить прежнюю жизнь. Сколько потребовалось, чтобы ты сдалась и совсем перестала пытаться? Одна ночь? Две?
Мои щеки вспыхивают.
– Потому что ты меня очаровал.