— Думаешь, надо подслушать? — Агнесса погладила черные перышки.
Встала, и чуть не упала — на ней длинная больничная рубашка. Непривычно… Она пошла на голоса, осторожно ступая босыми ногами по прохладному полу.
— Сначала на ведьму было оказано воздействие… Потом, когда не удалось проломить нашу защиту, наложенную на защиту ведьм — глава ковена тоже постаралась, то… Единственному любимому сыну проломили голову. Среди бела дня.
Агнесса затаилась около двери соседней палаты.
— Мне не нравится, Марион, что мы не можем вычислить этого «умельца», — раздался ворчливый, но спокойный голос лорда Реллера.
— И мне, ваша милость.
— Среди бела дня, говорите… — проговорил еще кто-то. — Получается, что живущим на улице Каштанов отвели глаза?
Агенссе показалось, что это голос заместителя. Как его… Рихор, кажется. Вспомнила, как он сжал ей плечи — они болят до сих пор. Как обвинил в том, что из-за нее чуть не погиб… Нет. Лучше не вспоминать.
— Без сомнения.
— Марион, а что думаете вы? На кого ставите? Ведьмы или маги?
— Послушайте. Я либо знаю, либо нет. Вот тут не знаю — и все. Запутано все очень. Но могу сказать одно — человек не обученный. Очень сильный, бесспорно, однако схемы плетений — совершенно нестандартные. Полное отсутствие какой бы то ни было школы! По крайней мере, из известных мне.
— А вам, Марион, их известно немало… Удивительно. И все же нельзя не признать — этот некто действительно добивается того, чего хочет! Уже не первый раз, — вздохнул лорд. — По поводу Агнессы Пресци…
В голосе лорда Реллера мелькнуло что-то… Что-то, от чего под больничной рубашкой часто-часто забилось сердце психолога. Женщина, прижавшись к стене (все-таки она еще очень слаба, видимо), вся обратилась в слух.
— Я хочу, чтобы ее задержали и препроводили в столицу. Будет держать под…
— Арестом?
— Домашним, скажем… До тех пор, пока все не проясниться в Лидоре.
— Но, ваша милость…
— Не обсуждается! Скажите еще, что вы, Рихор, испугались ее угроз относительно университетского адвоката или репортеров!
— Кстати, я наводил справки. Женщина — блестящий столичный адвокат, ни одного проигранного дела за последние двенадцать лет и ее муж — ведущий репортер популярной газеты — они, действительно, ее друзья.
— Рихор! — в голосе лорда слышалась удивительная гамма чувств — от злости до страдания.
Агнесса же была готова распахнуть дверь, да так, чтобы та громыхнула об косяк, и… Сказать все. Вот буквально — ВСЕ! Этому… снобу! Решившему, что он может решать за всех, вершить чужие судьбы, как ему нравится!
— Я не могу допустить, чтобы она пострадала, — тихо, как будто себе самому, проговорил лорд Реллер.