Но в этот раз, когда Гвен выскочила из машины и вбежала в больницу вслед за фельдшерами, она бы поняла, что оказалась в отделении скорой неотложной помощи, даже если бы была слепой. Шум буйствовал в светлых коридорах, весело набрасываясь на каждого прибывшего. Ножки носилок с Дрю Пауэллом скрежетали и дребезжали, пока их толкали вперед, въезжая через двери, а медсестры и врачи кричали друг другу о капельницах и давлении, называли цифры на только им понятном языке, который порождал лишь страх в тех, кто был вне его понимания. Позади торопливо задернутых шторок причитали и бредили обожженные, переломанные и пьяные, они в панике и боли кричали и звали на помощь врачей или любимых людей. Медсестры шумно топали, бегая за срочно необходимыми повязками и медикаментами. В этом месте, где люди боролись со смертью, не было ничего, что напоминало бы о тишине.
Прислонившись к стене палаты Дрю в интенсивной терапии, Гвен скрестила руки на груди и решила, что в этой части больницы звуки самые отвратительные. Тишина была заполнена напряжением. Пациенты здесь не кричали и не стенали: их тела были либо накачаны седативами, либо слишком травмированы, и у них не было энергии ни на что, кроме молчаливой инертной борьбы за жизнь.
Посетители сидели тихо, время от времени сдавленно всхлипывая в зажатые ко ртам платки, боясь, что шумное выражение своих эмоций привлечет к их любимым таящуюся за спинами медсестер в коридорах смерть. Аппараты, как и тот, что был присоединен к Дрю, пикали, а время исчислялось четко отрегулированным пыхтением и движением вентилей. Живые насмехались над умершими своим молчанием, и под безмолвием находящихся в сознании пациентов и пиканья аппаратов чувствовался ужасный треск напряжения.
Гвен издала затяжной вздох. Как минимум они обеспечили Дрю отдельную палату. Лазарет был переполнен и, по словам медсестры, эта ночь была тяжелой для тех, кто был на грани смерти. За занавешенным уголком 34-летний мужчина тяжело поднял бутылку с парацетамолом, который пил час или около того назад, прежде чем изменить свой взгляд на то, как же плоха была его жизнь. Казалось, он думал, что поправится, но вернувшаяся с кофе Гвен увидела выражения лиц докторов и медсестер. Они всего лишь надеялись, что к утру острая почечная недостаточность отступит. Она видела такой взгляд раньше. Боже, все это было так удручающе.
Кофе остывал на маленьком столике подле нее. Она глотнула всего раз, и этого хватило — вкус был омерзительный. Но потом подумала, что в этой части больницы хороший кофе не входит в список приоритетов присутствующих. Аппарат, присоединенный к Дрю, издал очередное тихое пиканье, а вентилятор продолжал аккуратно поставлять воздух в его изуродованное горло и оттуда в легкие, а потом замирал до следующего раза.