Она почти уговорила себя, как вдруг раздался голос, тихий и неуверенный, — он явно принадлежал мужчине.
— Такая хорошенькая, — произнес голос.
Тут Джулия Тилтон завопила и бросилась бежать.
Ее ошибка состояла в том, что она побежала не в том направлении — вверх, а не вниз, что позволило бы ей развить хорошую скорость.
«Ничего этого нет, — думала она. — Такого не может быть. Из всего, что случается, уж такое ни за что не может случиться».
Едва успела она пробежать шесть шагов вверх по крутому склону, как почувствовала новое прикосновение, но оно уже было не столь нежным, как прежде: толчок пришелся в поясницу и бросил ее на колени. Она почувствовала, что корявая поверхность тротуара рвет ее черные хлопчатобумажные брюки, сдирает кожу с коленных чашечек, и она тут же вспомнила, как в детстве, когда ей было лет десять–одиннадцать, она вела себя как настоящий сорванец и два славных лета ходила с постоянно ободранными коленками и ладонями — так много лазала по деревьям, бегала и падала.
Однако теперь не самое подходящее время для воспоминаний. Она изо всех сил замахнулась на нападавшего, но никого не задела. Она едва сдержала рыдание, почувствовав, что по щекам текут слезы, и через силу встала. Она все еще никого не видела, но смутно понимала, что это не имеет значения. Он был рядом, и он не желал ей добра. Она пронзительно вскрикнула, потом ее крик перешел в один громкий и долгий вопль, в котором была паника.
Он только рассмеялся и сильной рукой сжал ей плечо. Она снова нанесла удар и на этот раз попала, но когда задела что–то похожее на плоть, та вдруг исчезла и ее рука беспрепятственно прошла сквозь пространство, секундой раньше заполненное плотной субстанцией. На мгновение ей показалось, что она видит ухмыляющееся сквозь пелену тумана мужское лицо, но оно тут же исчезало, и уже было трудно сказать, действительно ли она его видела.
«Нет, это дурной сон, — думала она, — кошмар, ничего подобного не может быть. Либо это плотное тело, либо нет, либо у него есть форма и четкие очертания, либо нет. Оно не меняется и не передвигается вместе с туманом и …»
И тут мысли Джулии Тилтон совсем запутались. Паника, неподдельная паника, разорвавшая сознание в клочья, завладела ею. Она начала рыдать, стонать и издавать резкие вздохи, напоминавшие лай, слезы лились рекой, словно по ее лицу текла могучая Миссисипи, она дрожала, как осиновый лист на ветру в горах. Для нее наступило ужасное, но в каком–то смысле милосердное мгновение, ибо в тот момент, когда в прорезавшем туман луче солнца сверкнул длинный нож, рассудок уже покинул ее и ужас оказался не столь сильным, как несколько мгновений назад.