Девятого июля 1817 года с самого утра в неуютной петербургской квартире Пушкиных на Фонтанке началась суета. Слуги с ног сбились. Господа сегодня уезжают на лето в псковскую деревню — родовое Михайловское, а не всё ещё готово, не всё уложено. Надежда Осиповна, неприбранная, в капоте, то покрикивает на горничных (такие неумехи!), то в изнеможении падает в кресло и обмахивается платочком.
Что может быть ужаснее сборов в дорогу? И всё сама, всё сама… Её почтенный супруг Сергей Львович всегда так — запрётся в кабинете и выйдет лишь тогда, когда подадут лошадей. Старшей дочери Ольге уже двадцать лет (боже, как летит время!), но и она не помощница. Несносный характер. Обиды, слёзы… Нельзя и прикрикнуть, нельзя побранить. И Александр хорош. С неделю как окончил Лицей, зачислен в Иностранную коллегию. Но в голове разве служба? Стихи, театры, приятели. Вот и теперь… Носится по комнатам, хохочет, острит. Со слугами фамильярен. Нет, дети не удались… Одно утешение — младший, Лёвушка.
Наконец всё уложено. Карета у подъезда. А денёк-то какой! Настоящее лето. Первым в карету влезает Лёвушка, за ним садятся старшие.
— Но-о, залётные, гляди веселей!
По булыжной мостовой звонко цокают лошадиные копыта. В путь! В путь!
От Петербурга до Михайловского три дня пути. Ехали через Царское Село, Лугу, Порхов, Новоржев.
Настроение у Александра Пушкина было прекрасное. Всё его занимало: поля и леса, убегавшие вдаль, придорожные деревеньки, неказистые уездные городишки с немощёными улицами, чаепития на станциях, ругань ямщиков, сонные инвалиды, поднимавшие шлагбаумы.
Проехав Новоржев, что стоит в тридцати верстах от Михайловского, Пушкин сочинял шутливые стихи:
Есть в России город Луга
Петербургского округа;
Хуже не было б сего
Городишки на примете,