Михаил женился на Ольге и уехал жить в Липецк: московские родственники жену-провинциалку не одобрили, и делить квадратные метры наотрез отказались. Михаил и не настаивал – в Липецк так в Липецк. Все равно из института его к тому времени поперли. Ольга бросила его через пять лет. Нашла себе другого – столичного инженера, присланного на местный завод цветных металлов. Так что вскоре она стала москвичкой, а Михаил прижился в Липецке, в однокомнатной квартирушке, доставшейся ему после развода. С ребенком видеться она ему не разрешала (все равно не твой), хотя алименты исправно трясла. Тогда вот и встретились они впервые за пять лет после выпуска. Михаил в Москву приехал и к Жоре домой заявился, а до того и знать его не хотел. Посидели, выпили – хорошо выпили – и пришли к выводу, что бабы, понятное дело, кто, а мужики – идиоты, конечно.
Все это Гореславский Юле рассказывал, пока они медленно шли с пляжа обратно. Рассказывал спокойно, в обычной своей насмешливой манере.
– Ну что скажешь? – спросил он, закончив воспоминания, – Как на твой женский взгляд, подлец я или нет?
– Не знаю, – честно призналась она. – А как вы сами думаете?
– И я не знаю. Вот столько лет прошло и до сих пор не знаю. Сказать, что совесть меня мучает? Так ведь нет. Любопытство – да.
– Любопытство?
– Ну да. Вот если бы я женился тогда на Ольге, чтобы было? Стал бы Бендер великим художником? А я? Стал бы, вообще, кем-нибудь или поехал бы в Липецк помидоры выращивать?
– Помидоры? – удивилась Юля.
– Именно. Ольгина семья всю жизнь помидоры выращивала. Целые плантации. Потом на рынке продавали и всю зиму тем кормились, каждую весну, лето, осень на грядках горбатились и так всю жизнь.
– А вы откуда знаете?
– Бендер рассказывал, ему ведь тоже пришлось кисти на лопату и лейку сменить. Неплохо, кстати, зарабатывали-то. Тесть с тещей молодым на свадьбу машину подарили. Мишка тогда в Москву приезжал, со мной, правда, видеться не захотел. Друзья говорили – приехал гордый, в кожаной куртке (модно тогда было), на машине, фу ты, ну ты!
– А почему он сейчас такой?
– Почему? Да все потому – нельзя отказываться от своего предначертания. Пусть тело сыто и в тепле, а душу не обманешь – ей пища другая нужна. Вот и стал Мишка за воротник закладывать. Я, кстати, Ольгу тоже понимаю – она все-таки не такая уж и стерва была. Не то что нынешние. Но жить с пьющим неудачником – хуже смерти, тем более что не любила она его. Женщина способна на любую жертву, если любит, но, если нет – тут уж ничего не поделаешь.
Юля промолчала. Гореславский скосил глаза и просто взял ее под руку. Так они и шли – Георгий Арнольдович тяжело переставлял ноги, опираясь на Юлькину руку, а она старалась шагать помедленней и не думать о том, какое странное зрелище представляет их компания – седой, не очень трезвый старик и она, уродина. И тут они увидели Остапчука. Тот мирно спал на скамейке, по-детски сложив ладошки под щекой.