В гримерку ворвался Никитка, крича так, что в ушах зазвенело:
– Аншлаг, Олесечка! Аншлаг! Поверишь, нет? Полный зал! Полный! – он схватил девушку за руку и поволок за собой.
Вышла Олеся из потайной комнатки, да стала в зал всматриваться. А там лица все знакомые! Весь маршрут ее, с обоих берегов! Все их туда-сюда Олеся возила, а теперь сидят они в зале, в основном бабули, конечно, но такие добрые, знакомые, цветы в руках даже у некоторых. И так спокойно стала Олесе. Не выходя на сцену еще, почувствовала она тепло, поддержку, которой всю жизнь у нее не было. И поняла Олеся, что счастлива, да настолько, что смеяться хочется.
* * *
Не стала Олеся звездой. ГУКИ, конечно, окончила. Даже в паре мюзиклов спела. Но вышла потом замуж, трое детей у нее появилось.
С Никиткой часто виделись, но он все по гастролям, да по гастролям. Даже заграницу Олеся к нему со всей семьей ездила. И женился он на француженке, смешной такой, хорошей. Чем-то похожей на Флер де Лис.
Кем же стала кондуктор Олеся? Пошла она в школу музыкальную преподавать. Рассказывать детям, что все возможно. А еще учила она их петь так, чтобы им самим нравилось. В первую очередь им самим, и никому другому.
Еще немного, и она придет. Я точно знаю. Она приходит каждую ночь, но совсем ненадолго. Скользнет светом по одеялам, по волосам смешно сопящих девочек, но потом всегда идет ко мне. Я представляю, как она меня обнимает и ласково шепчет на ушко: «Спи, мое солнышко». Шепчет так, как шепчут настоящие мамы. И она у меня почти настоящая.
Вот она входит тихо-тихо. В эти светлые ночи я долго не могу уснуть, но мне это нравится. Тогда думается очень много хорошего, кажется, что если даже попросишь какую-нибудь глупость, все сбудется. Я набрасываю простынь на голову и сквозь щелочку слежу за ней. От чего она светит так грустно? Солнце всегда радостно, а она так, как будто ей немножечко больно.
С утра я упросила Марусю сделать мне крендельки на голове. Крендельки – это такие косички, которые кругом заворачиваются, если вы не знали. Оксана Петровна сказала, что сегодня приезжают за девочкой Полей. Ей должно быть семь лет сейчас. А нас, Полинок, целых четверо. Мне пока всего шесть, но я тоже верю. Правда, без зубов я совсем некрасивая стала, да еще и разговариваю так смешно. Мальчишки теперь обидно дразнятся и смеются. Но с крендельками мне нравится, может быть, и новым родителям понравится?
Они уехали пару часов назад. Позвали меня. Я так бежала, что кролика своего на кровати оставила. А он мне всегда удачу приносит. Поэтому все так и получилось. Я бежала-бежала, ну вот коленки и разбила. Платье-то у меня совсем уже короткое, я из него еще прошлой весной выросла. Коленки вечно наружу торчат. Мне не нравится, и родителям не понравилось. Они так посмотрели строго-строго, и сказали, что не ту Полинку ищут. Мне обидно, конечно, но коленки больше болят.