Антонина Степановна строгая заведующая, мы ее боимся. Она так тяжело по коридору ходит, каблуками стучит. Говорит только, что нам так и надо, потому что мы такие. А «как» нам надо и «какие» мы, я немножко не понимаю.
Опять я о чем-то не о том рассказываю, но это от радости. Саша и дядя Степа меня забирают. Прямо совсем забирают. А я так боюсь об этом даже подумать, что коленки дрожат.
Саша обнимает меня, смотрит ласково-ласково. У нее глаза такие же, как у меня – синие. Говорят, что не синие они у меня, а голубые. Но голубой цвет слишком слабенький, не яркий. Пускай у меня будут голубые, а вот у Саши – синие. Очень красивые глаза.
Мы приехали домой. Дядя Степа даже сам для меня смастерил кровать, большую такую. И обои красивые они поклеили. А на потолке – звездочки. Звездочки, это хорошо конечно. Но я такая дурочка, так в первую ночь плакала. Просто ждала, пока луна выйдет, пока ко мне в комнату зайдет, а ее все не было и не было. Мне так спать уже захотелось, а она так и не пришла. Я уже волноваться стала: вдруг, там тучи, и ей не пробиться.
А потом я к окошку подошла и пролезла под занавеской к подоконнику. Хорошо, что он широкий. Хоть спи на нем. А через окошко и не видно ничего. Вокруг дома и дома. Куча фонариков, но все они не настоящие, искусственные. Непохожие на луну и звездочки. И всюду – люди. Их так много. Я смотрю на домик напротив, а он совсем как муравейник во дворе нашего детдома. Только люди муравьев побольше, и дома у них с фонариками. Саша меня, конечно, на ночь поцеловала. Дядя Степа сказал, что все хорошо будет. А мне неспокойно как-то. Саша и дядя Степа, конечно, хорошие. Но луна со мной от рождения была, а они только сейчас появились. Мне света ее не хватает немножечко.
Саша с утра спросила, как мне спалось. Я, конечно, не плакса, но мне почему-то так грустно стало, я аж расплакалась. Говорю, что страшно одной в комнате. Темно. Рассказала ей, как луна ко мне приходила, как она целовала, успокаивала. Саша серьезно меня слушала, не перебивала совсем. А вечером дядя Степа мне большой фонарь принес. Нет, не фонарь, ночник это называется. Мне Саша сказала. Он большой и круглый, как луна. Дядя Степа его на стену повесил, чтобы мне не грустно было. Хорошие они такие. Для меня же специально такой искали.
Сегодня мы с Сашей гуляли в парке – у них недалеко от дома парк настоящий – и я там другим тетям стихи рассказывала. Вот честное словно, у меня за две недели такие зубы выросли – загляденье. А парке еще собачка была. Ножки короткие, пухленькая. Она мне все руки расцеловала. Я ее обняла, а она давай мне лицо лизать. Даже и не знала, что собаки такие мягкие и вонючие, такие скользкие и такие добрые. Я как маленькая на земле сидела, а собака со мной играла. Саша смеялась, на телефон нас записывала, Степе вечером показать. Да, Степа обиделся, что я его дядей называю. Он просто Степа теперь. А ночью мы пили чай на кухне все вместе. Мы смеялись и перемазались малиновым вареньем. Я никогда не думала, что можно быть такой грязной и такой счастливой одновременно.