Вслед за тем стали собираться и кияне. Свернув стан, доплыли до Кокуриной веси, высадились. Там ждали на берегу Благожитовы отроки с двумя конями – для Эльги и Святослава. И шествие, подняв красный стяг «большого сокола» и пять серых «малых соколов», тронулось по памятной русам лесной дороге к Хотимирлю, который им в первый раз так и не привелось повидать.
Святослав с гордым и невозмутимым лицом сидел в седле, шагом следуя за гридями и знаменосцем. Несмотря на уговоры матери, он так и не надел шелковую сорочку или нарядный крашеный кафтан, как подобало бы князю. «Я в печали!» – отрезал он, имея в виду, что должен носить «горевую сряду» и по отцу, и по Божатке, своему родичу. Это была достойная причина отказаться от цветного платья. Но взабыль его мутило при мысли о яркой одежде – такой, какая ввела древлян в заблуждение и приманила к Божатке смерть, предназначенную для самого Святослава. Казалось, надень он красное – и смерть ринется на него, будто коршун на добычу.
Однако это была единственная мелочь, в которой проявился страх тринадцатилетнего князя, и то запрятанный в самую глубину души. Ведь когда он единственный из всех мужчин ехал верхом, следуя за красным стягом, второй раз ошибиться, кто здесь князь, не смог бы и заяц. Лучник в засаде у тропы, единственный верный выстрел – и щит поднять не успеешь…
Казалось, обе стороны предусмотрели перед этой встречей все, что только было можно. Но, когда князья сошлись лицом к лицу, и тех и других поджидало такое, о чем никто заранее и подумать не мог.
* * *
Эльга и не ожидала, что Хотимирль окажется так же велик и богат, как Плеснеск, но увиденное заставило ее улыбнуться. И вот сюда стремился в своем первом походе ее отважный сын, теряя людей и засовывая в пасть смерти свою собственную голову! Песчаный холм среди болотистого леса, на нем обычный малый городец – частокол поверх вала, даже боевого хода внутри, пожалуй, нет. Размером, может, чуть больше княжьего двора в Киеве. Внизу под холмом – весь из десятка дворов, загородка для скота, поодаль – длинное высокое строение, надо думать, овин, поставленный так, чтобы в случае пожара здесь или там не погибли и жилье, и жито разом. Вот и все. Если бы Благожитовы посланцы не успели по дороге ей рассказать, что здесь живет только сам княжий род, а другие хотимиричи, младших ветвей, обитают в других весях гнезда в нескольких верстах вокруг – пожалуй, и подумала бы, что их одурачили. Едва удержалась, чтобы не подшутить над сыном: Вещий на Царьград ходил, а ты до этой жабьей кочки не добрался! Но сдержалась: до умения смеяться над собой нужно дорасти.