Лёлишна из третьего подъезда (Давыдычев) - страница 28
Чип получил по заслугам. И если бы он умел плакать, то обязательно поплакал бы от обиды. А если бы он мог рассуждать, то рассуждал бы примерно так:
«Ладно, я виноват. Но почему этот хулиган, по имени Хлоп-Хлоп, сидит как ни в чём не бывало? Ведь это он отвязал меня! Почему же ему дали яблоко, а мне не дали поесть? Почему со мной никто не разговаривает? Почему никто меня не приласкает?»
В это время Хлоп-Хлоп доел яблоко и огрызком запустил в Чипа. И попал ему прямо в нос.
Чип яростно зарычал, рванулся к обидчику, но опрокинулся на спину, отброшенный назад натянувшимся поводком. Мартыш зааплодировал сам себе и восторженно запищал. А тигрёнок зарычал, оскалив пасть. Хлоп-Хлоп показал ему язык и упрыгал в зрительный зал.
Вокруг манежа стояла решётка, и Эдуард Иванович повторял со своими хищниками программу. Мартыш поползал но столбам, покачался на тросике и вдруг увидел брезентовый шланг. Его провели сюда на случай, если звери взбунтуются.
Мартыш вдоль шланга выбежал на служебный дворик и оказался у столбика. А на столбике был ящик с открытой дверцей. А в ящике — кран. И Хлоп-Хлоп недолго думая начал что было силёнок отвинчивать его.
Шланг на глазах как бы превращался в живую змею. Наполняясь водой, он шевелился и даже немного извивался. Из мелких дырочек брызнули фонтанчики. И представляете, что началось? Вода ударила из брандспойта вверх, под купол, и дождём полилась на манеж, на львов, на укротителя, на рабочих.
Звери зарычали, заметались. Эдуард Иванович дважды выстрелил из пистолета. А Хлоп-Хлоп схватил брандспойт и направил его прямо за решётку — давай гонять львов! Ой как весело! Он радостно повизгивал и водил струёй то вверх, то вниз, то направо, то налево.
Ох уж как весело! К нему пытались подойти, чтобы отобрать шланг, а он думал, что с ним играют.
Люди смешно размахивали руками, отбиваясь от струи, закрывали лицо, прыгали по скамейкам.
В суматохе никто не догадался сбегать и завинтить кран. А Хлоп-Хлоп уже предвкушал удовольствие от того, как все будут его ласкать, угощать сахаром, называть нежными именами. И тут он получил такой пинок, что взлетел в воздух. Несколько раз перевернулся. Перелетел через решётку. И плюхнулся на арену прямо к ногам Эдуарда Ивановича.
От обиды и боли Хлоп-Хлоп ударил себя кулачком в грудь и захныкал. Эдуард Иванович взял его за загривок и дал ему штук пять шлепков.
Никогда ещё он так больно не бил мартыша. Тот изумлённо уставился на мокрого с головы до ног хозяина.
Мокрые львы, зло рыча, жались к решётке. Хлоп-Хлоп заплакал во всё горло, ещё надеясь разжалобить хозяина. Но Эдуард Иванович бросил мартыша на опилки и крикнул: