— Зато вопрос имеется у меня, — проговорил Кузнецов. — Я-то здесь при чём?
— При том, что вы бы очень помогли мне, разузнав одну вещь, — учтиво ответила ему Раннэиль. — Есть причины, по которым я не могу сейчас напрямую выспрашивать знающих людей или искать соответствующие книги. Тем более, что я совершенно не знаю латыни. Но вы меня очень обяжете, если наведёте справки касаемо лечения ртутной солью. Какие дозы врачи считают относительно безвредными для больного, а какие — нет?
— Позвольте, но разве вы не…
— Увы, я «не», — с невесёлой полуулыбкой проговорила княжна. — Так сложилось, что я посвятила жизнь войне и двору, а не целительству, и потому мало что смыслю в лекарствах. Но мне кажется, что некто, смыслящий в оных куда лучше меня, задумал недоброе.
Взгляд человека сделался острым и холодным, как альвийский меч.
— А теперь, ваше высочество, — негромко сказал он, — я бы попросил вас изложить дело поподробнее.
— С превеликой охотой, господин Кузнецов, — княжна чуть приопустила веки, чтобы гость не заметил победного огонька в глазах. — Но только если буду уверена, что вы обладаете достаточными полномочиями, чтобы быть в курсе подобных дел. Ведь речь идёт о ближнем круге государя.
На несколько секунд в приёмной повисла напряжённая тишина, разлетевшаяся вдребезги от громкого, заразительного смеха господина титулярного советника.
— Эк я попался-то, — сказал он, отсмеявшись. — А поделом. Забыл, с кем имею дело.
— Я же говорила, с нами всегда непросто, — мило улыбнулась княжна. — Итак, я не ошиблась в своих предположениях? Разумеется, если брат вам не сказал, я могу изложить.
— Ваше высочество, давайте всё же условимся, что не станем называть здесь никаких имён и излагать какие-либо предположения, касаемые моей персоны, — самым учтивым тоном проговорил Никита Степанович. — Скажу лишь одно: вы недалеки от истины. Этого довольно?
— Для меня — да.
— В таком случае я готов вас выслушать.
— Извольте, — княжна жестом радушной хозяйки указала на стулья. — Давайте присядем. Хоть разговор предстоит и недолгий, но у вас есть хорошая поговорка: «В ногах правды нет»… Но прежде, чем я начну, хочу дать кое-какие пояснения относительно наших особенностей. Видите ли, у нас, альвов, весьма острый слух и такое же обоняние…
Рассказ и вправду вышел недолгим, но подробным.
Принцесса за то время, пока он её не видел, расцвела. Приоделась, подкормилась, отдохнула, и стала похожа на родовитую даму, а не на разбойницу с большой дороги. Хороша. Имей он хоть кусочек сердца, мог бы и попасться в эту ловушку. Но так как всю жизнь служил отечеству по своему разумению, задвинув сердце в самый дальний и пыльный угол, то дама сия вызывала у него лишь уважение. Зато в эту прелестную западню мгновенно попался не кто-нибудь, а сам император. Ему, впрочем, немного и надо было. Достаточно мелькнуть в пределах досягаемости смазливой мордашке, чтобы Пётр Алексеевич в очередной раз увлёкся. Но чтобы он допускал метрессу до своих бумаг, чтобы посылал вернейшего человека собирать подробные сведения о её родне, о настроениях среди ушастого народца, да вызнавать, не интересуется ли кто-то ещё альвами вообще и этой дамой в частности — такого Никита Степанович припомнить не мог.