К слову, османы за месяц, прошедший со дня взятия казаками Керчи, сумели немного подлатать старые генуэзские стены и привести в боевую готовность всю наличную артиллерию. Все два десятка плохоньких орудий, помнивших ещё разорительный набег атамана Ивана Сирко. Под ружьё поставили большую часть мужчин-турок, не относившихся к купеческому сословию. Муллы без отдыха проповедовали, цитировали Коран и призывали правоверных к священной войне. Но беглербег смотрел на всё это с тоской. Ему с одного взгляда было ясно, чем закончится осада. Если повелитель правоверных не пришлёт на помощь свой флот, Кафа будет взята русскими самое большее со второго штурма.
Второго штурма не потребовалось. Хватило и одного.
Глубокой ночью, в те самые часы незадолго до рассвета, когда тягостнее всего нести караульную службу, обширная гавань озарилась огнями. То загорались, один за другим, ещё не ушедшие на юг купеческие корабли. Казацкая работа. Когда беглербега разбудили и доложили обстановку, осман понял: это — всё. Как бы ни сопротивлялись на стенах янычары и городское ополчение, битва уже проиграна. Но разве такое говорят воинам перед сражением? Нет, конечно.
Впрочем, безразлично, что сказал бы беглербег своим воинам. То ли призвал бы полечь, но не пропустить врага, то ли посоветовал бы спасаться, кто может — результат всё равно был предрешён. И, когда русские войска, обстреляв город из всех наличных стволов, пошли четырьмя колоннами на штурм, падение Кафы стало вопросом весьма небольшого времени.
Пётр Алексеевич сам в город не вошёл, и семейству своему воспретил. Семейство, впрочем, желанием поглядеть на то, что там будет происходить после сдачи гарнизона, тоже не горело.
«Взять на шпагу» — так это называлось. Самая обычная европейская практика.
«…Знаешь ли ты, сынок, почему христиане таврийские не радовались нашему приходу? Они говорили: вы, мол, уйдёте, а татары с турками останутся.
А знаешь, когда они устроили настоящий праздник? Когда поверили, что мы не уйдём.
В тот день как раз батюшка повелел огласить указ, упраздняющий Крымское ханство и учреждающий Таврийскую губернию. А татарам и туркам предписывалось либо присягнуть на верность императору и принять веру христианскую, либо уходить в земли, подвластные своим единоверцам.
Ты знаешь, что они выбрали. Присягнуть императору они ещё могли, но батюшка прекрасно знал, что это будут плохие подданные. Гнать их силой? Увольте. Пусть лучше сами уходят. Для того и было добавлено положение о вере. За магометанство они держатся крепко. Ну и храни их Аллах, в землях турецких. Пусть живут, где хотят, но только не там, где предки их, побив и поработив более древнее население, свили разбойничье гнездо.