— Наши холопы — потомки тех неразумных альвов, — задумчиво сказала княгиня Аэнфед.
— Да, это так, княгиня Екатерина. И их пленение нашими Домами было поистине актом милосердия, если вспомнить судьбу завоёванных гоблинами. Полагаю, князь Даниэль не желает тому, что осталось от нашего великого народа, ни судьбы холопов, ни судьбы мертвецов?
— А князь Михаэль столь проницателен, что прозревает подобную судьбу, если мы поступим согласно моему плану? — улыбка Келадина как-то внезапно скисла.
— Да, если мы не сплотимся перед нешуточным вызовом, который бросил нам этот мир. Или князь Даниэль настолько проникся идеями моего ушедшего отца, что готов подчиняться непосредственно человеку?
— Государю.
— Государю-человеку, князь Даниэль… Ты молчишь, значит, не готов смирить свою гордыню.
— Император не позволит создать государство альвов внутри государства русских, — Келадин, судя по серьёзности его лица, пустил в ход свой последний козырь.
— Я понимаю это не хуже тебя, князь Даниэль. Никакого государства альвов создано не будет. Нас слишком мало для этого. Нас и в момент пересечения границы миров было недостаточно для захвата и удержания сколько-нибудь приличной территории. А к тому моменту, когда численность народа станет достаточной, мы слишком прочно врастём в Россию. Нет, нет и ещё раз нет. Мы будем соблюдать законы и обычаи этой страны, тем более что ничего постыдного нас делать не вынуждают. Мы будем полезны этой стране и её государям настолько, насколько это возможно. Но следить за этим, направлять народ и предостерегать от неверных шагов должен один из нас. Только так мы сможем сохраниться, со всей нашей многотысячелетней памятью и славой.
— Если бы не твоя молодость, князь Михаэль, я бы не был против твоей кандидатуры, — проговорил Маэдлин. — Семь столетий или около того…
— По сравнению с людьми, князь Дмитрий, мы все одинаково стары и мудры.
— Это верно, — улыбнулась княгиня Аэнфед, переглянувшись со своим молчаливым супругом. — И так же верно то, что мы теперь тоже смертны. Чем старше будет новый Высший из Высших, тем меньший срок ему будет отведен. Потому и я, и мой супруг отказывается от чести быть избранными.
— Я и не надеялся, — улыбнулся Энвенар. — Ибо ни в коем случае не политик, и вся эта придворная возня меня не привлекает. Лучше я послужу императору так, как умею — своим мечом.
— И это славный меч, — признал Келадин. — Полагаю, высокородные склоняются к кандидатуре князя Михаэля?
— Думаю, что иного выбора у нас попросту нет, — со вздохом заключил Маэдлин. — Если, конечно, высокородная княжна Арфеннир не будет настаивать на своей персоне.