Настроение у народа приподнялось, свидетельством чему явились улыбки на небритых лицах, смех и по сотому разу пересказываемые одни и те же солдатские байки. Противостоянию с древесными великанами в них отводилось, конечно, центральное место. И теперь, по прошествии времени, те события виделись их участникам уже не в столь мрачном, сколь героическом свете.
Тогда ещё двое громил продвигались куда-то на юго-восток, неспешно, но целеустремлённо, как они, должно быть, поступали во всём, в том числе и круша Стену. Всадники следовали за ними по пятам. Впереди ехали сменяющиеся разъезды, а основной отряд держался, чуть на отдаление. Первые дни пути древни вели себя тихо. Шагали и шагали к одной им ведомой цели, вставая лишь для ночного «сна». Отдыхать громилы предпочитали возле встречных ручьёв или в сырых оврагах, где застывали, не шевелясь, как в землю врастали. Хотя даже тогда к ним не осмеливались слишком приближаться. Преследователи также устраивались на бивак. Разводились костры, готовилась пища, которую быстро ели и сразу укладывались на боковую, чтобы набраться сил перед новым днём в седле. Когда рассвет только плескал алым на кромку горизонта, древни пробуждались. Вздрагивали, точно приходя в чувство, что-то глухо бубнили, раскачиваясь из стороны в сторону, а затем возобновляли своё странствие. Земля на месте их ночёвок оставалась взрыхлённой, как если бы её старательно перекапывали.
Так продолжалось до того вечера, когда великаны, а за ними и люди оказались в заброшенном карьере. Прежде здесь добывали глину гончары из ближних деревень, потом её запасы иссякли и глинокопы ушли, оставив посреди тенистой лощины огромные ямины и рукотворные холмы. Часть ям с тех пор превратилась в застойные укрытые ковром ряски пруды, другие поросли кустами. Незримая тропа великанов пролегала через эту изрытую местность, и древни не намеривались искать обходных путей.
Солнце клонилось всё ниже в безоблачном небе. Вокруг царила тишь, лишь умиротворённо поскрипывали на ветру, сыпля жёлто-красным, росшие здесь в изобилии осины с рябинами. В воздухе витал запах прелости, где-то в подлеске перекликались птахи, а от воды тянуло тиной. Впереди отряда меж встречающихся тут и там котлованов на своих плохо гнущихся ногопнях шагали великаны.
ХРРРРРЯЯЯЯЯШШШШШШ!
Покой осеннего леска нарушил тяжёлый грохот, сменившийся знакомым воплем. Стая испуганных птиц вспорхнула и полетела из ставшего небезопасным места. Заржали осаженные лошади. Их всадники замерли, вслушиваясь в разносящийся над деревьями трубный рёв. Ладони сами потянулись к рукоятям мечей и прикладам арбалетов. Затем повисло тягучее молчание. Никто не издавал ни звука, точно боясь тем выдать своё местоположение.