Джонни подходит ближе и вежливо улыбается.
— Здравствуйте. Я звонил вам. Насчет аренды.
Женщина окидывает его взглядом снизу вверх и обратно и открывает калитку.
— Ну, здравствуй! Идем!
Они идут по тропинке в покосившийся домик. Женщина сообщает:
— Тут у нас бабушка жила, но умерла месяц назад.
— Нормально. Я не боюсь призраков, — спокойно говорит Джонни.
Они входят в дом.
Две комнаты, заставленные ветхой мебелью. Джонни осматривается. Он ходит молча, трогает вещи, переставляет стулья. Ожидание становится утомительным. Молчание напряженным.
— Ну что? Снимаешь? Или как? — женщина пытается поторопить возможного арендатора.
— А можно этот хлам весь выбросить? — спрашивает Джонни, пиная покосившийся стул ногой.
— Ой! Да только спасибо скажу! — восклицает женщина.
Утро. Ветерок шевелит осоку, солнце в дымке, и волна довольно высока. Постояльцы Петровны всем составом лежат на песке. Шум волн убаюкивает и утешает, как колыбельная матери. Такой приятный равномерный шум моря.
Внезапно эта идиллия нарушается сигналом смс. Рита поднимает голову, и на ее лице заранее появляется тревога. Пробежав сообщение глазами, она лихорадочно лезет в сумку. Ее тонкие пальцы громко щелкают пластиком. Соня смотрит, как дергается горло Риты, когда она запивает три таблетки сразу.
Игорян поднимает голову.
— Опять таблетки ешь? Печень испортишь себе так!
Только Наталья безучастна.
— Она не едет, — объявляет Рита. — Она остается в городе.
Все молчат. Рита вскакивает и, заплетаясь ногами, пытается бежать к воде.
И все смотрят, как Рита ныряет в волну и неторопливым брасом начинает удаляться в сторону Турции.
Соня смотрит на Риту и думает: «Иногда люди сами устраивают себе полный армагеддон, чтобы начать делать какие-то простые действия. Например, глотать таблетки вместо того, чтобы что-то решать. Потому что проблема не в том, что человек не хочет решить, а в том, что он загипнотизирован множеством переменных, и особенно сложно, когда в уравнении присутствуют мнимые переменные, которые противоречат истинному значению тех переменных, величину которых нужно определить. Тогда мозг взрывается, и человек начинает биться о стену головой, чтобы вытряхнуть лишние переменные и свести решение уравнения к простому действию. К любому простому действию».
Игорян встает на ноги.
— Посмотри-ка! Далеко уже заплыла красотка наша. Не топиться ли вздумала? Да еще после таблеток? — сложив руки рупором, он кричит: — Рита! Возвращайся! Рита!
Теперь и Наталья приходит в движение, но пока молча. Бывают моменты, когда все человекообразные объединяются в резонансе. Это моменты, когда решается вопрос бытия или небытия племени. Как бы там ни было, мы не имеем смысла, если нас не видят и не слышат подобные нам. Отражаясь в них, мы узнаем, что существуем. Кому нужны наши слова, если их никто не услышит? Племя — это и есть тот Бог, которому мы приносим в жертву наши тела, чтобы было кому услышать наши стихи. Но нам нужны тела, которые смогут слышать наши стихи. В этом смысл. И тут племя становится единодушным. И только изгой, преступник, исчадие сатаны в этот момент способен спасать себя в ущерб племени. Потому жечь стихи — все равно что убивать младенцев.