Окрестности Тулузы
Воскресенье, 8 марта
– Эй, любезный, будьте так добры! – крикнула Мину вознице, когда карета, подскочив, перевалила через вершину очередного холма. На ухабистой дороге их трясло и подбрасывало. Мину громко забарабанила по крыше. – Любезный, стойте!
Возница дернул поводья, и лошади встали так резко, что Мину ударилась о спинку сиденья. Разъяренная, потому что знала, что тот сделал это намеренно, девушка отдернула шторку и высунула в окно голову:
– Моему брату нехорошо.
Эмерик практически выпал из кареты и через несколько мгновений уже сгибался пополам, извергая на землю содержимое желудка.
– Он плохо переносит тряску, – сказала Мину, хотя отлично знала, что истинной причиной недомогания ее брата были потроха с пивом, которые он взял прошлым вечером в придорожной таверне, где они остановились, чтобы дать отдых лошадям и самим восстановить силы.
Они выехали из Каркасона накануне с первыми лучами солнца, и новизна впечатлений от путешествия в крытом экипаже, поначалу вызывавшего у них восторг, быстро притупилась. В окно, занавешенное плотной шторкой, почти не проникал воздух, и внутри было душно. После короткой ночевки в придорожной таверне, в которой стоял густой дух мужского пота и прелой соломы, все ее тело зудело от блошиных укусов. Мину решила, что ей необходимо проветриться.
– Долго нам еще? Разве мы не должны были приехать в Тулузу в девятом часу?
– Мы бы и приехали, – кислым тоном отвечал кучер, – если бы молодой человек не оказался таким неженкой.
– Уверена, лошади будут благодарны за отдых.
Мину отошла в сторонку от кареты. Воздух был прозрачным, над влажной травой поднимался пар. Впереди виднелась небольшая рощица, серебристая кора деревьев поблескивала в лучах рассветного солнца. Мину оглянулась. Возница сидел на облучке, положив хлыст на колени. Эмерика нигде не было видно.
Мину отошла еще на несколько шагов в сторону от дороги, потом нырнула в сень деревьев. Лиственницы и ясени, падубы, на которых краснели последние зимние ягоды, – все возрождалось к жизни. Мину полной грудью вдохнула сладковатый запах влажной земли и молодой листвы и залюбовалась лиловым ковром крохотных лесных фиалок, простиравшимся вокруг нее во все стороны, насколько хватало глаз. Она двинулась дальше, чувствуя под ногами все подъемы и уклоны неровной почвы, туда, где за границей деревьев виднелся горизонт.
Внезапно девушка вынырнула из леса и очутилась на вершине холма, откуда открывался вид на белевшие вдалеке заснеженные вершины Пиренеев.
На равнине внизу раскинулась Тулуза. Блистательная, величественная, переливающаяся в рассветной дымке, точно драгоценный камень. Мину увидела широкую-преширокую реку, несущую свои воды мимо южной стены города, точно струящийся, затканный серебром платок. А за ней высились мириады башенок, шпилей и куполов, вызолоченных восходящим солнцем, так что казалось, весь город был объят пламенем. La ville rose, розовый город, как назвал его Пит.