Когда эта мысль пронзила его разум, он понял, что потерял концентрацию. Его первоначальный успех был недолгим, и цветущие листья пожелтели, после чего они упали на землю и превратились в пыль. Он не стал останавливаться на этом провале, поскольку испытывал это слишком много раз прежде, когда создавал талисманы. По сравнению с его предыдущими работами этот трехмерный символ был значительно сложнее. Он мог сказать, что этот символ находился на самом пределе для его нынешнего уровня культивации, и ему нужно было совершить прорыв в его духовном чувстве, чтобы завершить его.
День за днем его практика продолжалась. Двенадцать листьев превратились в двадцать четыре, а двадцать четыре листа превратились в тридцать шесть. После целой недели он, наконец, смог нарисовать целых шестьдесят листов, которые были объединены в группы по пять. Эти группы по пять выглядели очень похоже на стебли молодых бобов, каждая длиной всего в фут, те, у которых еще не распустились цветы. Тем не менее, они источали чувство подавляющей жизненной силы. Без всякого предупреждения Ча Мин знал, что его духовное чувство полностью иссякло, и пять стеблей снова рассеялись в прах.
Хусянь проснулся несколькими днями ранее. Он проснулся в довольно веселом, но голодном настроении, облизывая руку Ча Мин и прося еды. Ча Мину не потребовалось много времени, чтобы осознать, что сухофрукты и орехи, которые приготовил для себя, никогда не удовлетворят умоляющего лисенка, и после некоторого созерцания, вынул труп одного из духовных собак более низкого уровня, которые он ранее подобрал. Хусянь посмотрел на него со смущенным выражением лица, но вскоре весело грыз новое блюдо. Ча Мин вздохнул. Опять же, он был обязан заботиться о хищном домашнем животном. Это не было его любимым занятием, но альтернативой было позволить бедному детенышу умереть с голоду.
***
Почти полный символ дерева в настоящее время плыл в воздухе. Ча Мин обильно вспотел, изо всех сил пытаясь нарисовать предпоследний штрих символа. Вероятно, это был тысячный раз, когда он пытался нарисовать его. Он перестал считать после сотого раза. Каждый раз, пытаясь нарисовать трехмерный символ дерева, он начинал с самого маленького листа, в конце концов, объединяя несколько листьев в стебель. Двенадцать стеблей будут соединяться с ключевыми узлами символа, такими как точка или линия пересечения.
Независимо от того, была ли это общая черта кисти или потому, что он использовал небеса в качестве бумаги, элементарная эссенция, использованная на неудачном символе, автоматически втягивалась в его кисть. Казалось, что сама кисть отказалась от посредственного результата, позволяя появиться только законченному продукту.