В комнату вошла хозяйка.
– Почему город так спокоен? На что люди надеются? – спросил у нее Чепцов.
– Нас всех научили верить… – после долгого молчания ответила она.
– Во что? В бога? – насмешливо воскликнул Чепцов и спросил серьезно: – Чему вас научили верить?
– Ну, как чему? Что наше государство победить нельзя.
– Чье государство?
– Наше, Советское, какое же еще… – серьезно ответила Элеонора Евгеньевна.
Чепцов, как-то неопределенно соглашаясь, покивал головой и снова усилил звук в репродукторе. Там пели какую-то залихватскую песню…
На другой день он встретился с фотографом Геннадием Ивановичем Соколовым в кабинете Кумлева, в его кинотеатре. Начиналась проверка агентов.
Из зала, где шел фильм «Человек с ружьем», доносились стрельба, крики «ура». Чепцов невольно прислушивался к этим звукам. Перед ним сидел худощавый мужчина, прямо смотревший на него холодными серыми глазами.
– Приблизилось время решительных действий. Вы готовы? – спросил Чепцов.
– Наконец-то… – На сухом лице Соколова мелькнула тень улыбки. – Я ведь уже думал бог знает что – пошел на дело, подпись дал и… ничего.
– Что вы можете сказать о настроении в городе?
– Вам это важно? – удивленно спросил Соколов.
– Да, важно… – сухо ответил Чепцов.
– Их надо истреблять, и тогда появится то настроение, какое надо, – ответил Соколов, не отрывая взгляда от лица Чепцова.
Чепцов знал, что Соколов – сын раскулаченного владельца сыроварни, но такого заряда ярости не ожидал.
– Не придется ли истребить поголовно всех? – спросил он.
– Нет, – дернул головой Соколов. – Стадо есть стадо! Сегодня они боятся одного кнута, завтра покорятся другому.
– Стадо – это нечто стихийное, а город… город выглядит весьма организованным, – возразил Чепцов.
– Стадо. Стадо… – упрямо повторил фотограф.
Попытка Чепцова заставить его реально смотреть на действительность ни к чему не привела. Фотограф задумался и после долгого молчания сказал:
– Они меня ослепили… они… С тех пор, как они загубили моего старика, я в рот не брал их сыра, как увижу, хотя бы на витрине, вкус крови во рту, и знаю: надо скорей уходить… – Соколов стиснул тонкие губы. Чепцов вдруг вспомнил, что до сих пор еще не решился взглянуть на свои склады, около Невы за Александро-Невской лаврой, и на баню на Гороховой улице, на доходные дома. Это как в детстве, когда нельзя раньше срока посмотреть приготовленные тебе подарки.
– Приказывайте, я начну их истреблять первый, – услышал он резкий голос фотографа. – Я специально приберег несколько катушек пленки, чтобы снимать, как их будут вешать. Дождусь?