Наконец отец Мауи тоже бросил камень. Голубь тут же ринулся вниз и забил крыльями у его ног. Голубь рос на глазах, он уже не походил на птицу, он стал высоким, стройным, и через мгновение перед отцом стоял юноша в красивом плаще, наброшенном на плечи, и с белым поясом, сияющим на его коричневом теле.
Мать узнала сына.
— Это не Мауи-таха, мой первенец. И не Мауи-рото, мой второй сын. И не Мауи-пае, мой третий. И не Мауи-вахо. Это малыш Мауи, мой младший сын, это Мауи-тикитики-а-Таранга, — сказала она и крепко прижала его к груди. — Это ребенок, которого мне вернули волны и ветер. Он принесет в наш мир радость и горе, он покорит солнце и, может быть, одолеет даже смерть.
Над Мауи совершили обряд тохи, и заклинания, которые были произнесены во время этого обряда, помогли Мауи стать храбрым и непобедимым воином.
Малыш Мауи жил с родителями и радовался, а голуби, которые порхали в кустах, тоже радовались, потому что их перья теперь переливались теми же цветами, что и плащ Таранги.
Но Макеа-ту-тара, отец Мауи, и Таранга, его мать, грустили, потому что во время обряда наречения имени произнесли не все заклинания. И они знали, что последний, величайший подвиг Мауи не принесет счастья людям: Мауи не сумеет победить богиню смерти.
* * *
Когда Мауи освоился с новой жизнью, он заметил, что в нижнем мире каждый день старательно готовят пищу, а потом уносят неизвестно куда. Мауи всегда хотелось понять, что делается вокруг.
— Для кого готовят эту еду? — спросил он.
— Для твоей бабушки Мури-ранги-фенуи.
— Знаю, знаю, мне рассказывали про нее, — сказал Мауи. — Я хочу сам отнести ей еду.
Мауи взял корзинку и отнес в сумрачное подземелье, где жила бабушка, но не отдал ей корзинку, а поставил в темный угол, где ничего нельзя было разглядеть. Каждый день Мауи относил корзинку с едой и прятал, пока, наконец, Мури основательно не проголодалась.
— Где моя еда?! — гремел ее голос под сводами пещеры. — Кто посмел взять мою еду?!
Мауи стоял неподвижно, а бабушка пыталась определить по запаху, где ее еда.
— Если я поймаю этого разбойника, я его съем! — воскликнула старуха.
Она повернулась на юг и понюхала воздух, но не почувствовала запаха человека. Она повернулась на север — тоже ничего. Повернулась на восток — снова ничего. Наконец, Мури повернулась на запад и потянула носом воздух.
— О-го-го! — закричала она. — Я чую его. Что делает безмолвный кусок человечьего мяса в нашем заброшенном мире? — Она снова понюхала воздух. — Это ты, Мауи, мой младший внук? — спросила она.
— Да, это я, Мауи-тикитики-а-Таранга.