Да, верно, подумал Олег; и сам один раз народную артистку в статье ошибочно похоронил. Фамилию перепутал. Ох и скандал потом был!
– А что ж вы, то есть ты, Сема, тут делаешь?
– Загораю! Я ж там всю жизнь страдал, скрывал свои желания. Мне же всегда хотелось быть ближе к природе! А там все застегнуты на пуговицы, все строгие. Наука. И жена. А я свободы, милый, хотел, как бабочка, что на вашем гербе семейном! Вот и получил. Как оживили, так я прямиком сюда и рванул. Теперь я нудист-философ, и идите все к черту! В отпуск ушел! Пускай увольняют!
Попов демонстративно закрутился на месте во все стороны, вызывающе тряся сакральным органом.
– А как же цифровое бессмертие, – растерянно спросил Олег. – Ваши исследования? Когда собираетесь домой? Бабуля нам новейший бизнес-джет купила прямо здесь. Десятиместный, крылья складываются, почти бесшумный. Через час сюда прилетит; он ведь не то что наш старый «Гольфстрим», которому взлетка нужна была. Эта машина в воздухе зависает и сесть может где угодно, травинки не помяв, и экологична на все сто. У меня после катастрофы – постоянные приступы слабости и потеря сознания, так что покидаю конгресс для лечения. Летишь с нами?
Попов усмехнулся:
– Вечная жизнь никуда не денется! Я пока в коме был, такого насмотрелся. Тот свет, так сказать, повидал. Жизнь после жизни. Обдумаю, а уж потом, может быть, и опять исследованиями займусь. Немцы, по крайней мере, на это денег не жалеют. Возможности, брат, широчайшие! А пока у нас тут свой Амстердам! Если хочешь, сбрасывай трусы и присоединяйся! Будем вместе порхать и жалить!
– Нет, Сема, – улыбнулся Олег. – Мне роман надо писать. И потом, у меня еще кое-кто есть. Наверное, пришла пора остепениться.
Он вернулся к спутникам, и они прошли дальше, ища местечко в тени.
– Вот здесь мы с вашей бабушкой болтали о жизни, – показал писатель на полянку под деревом.
Они уселись на траву в ожидании джета.
– Может, полетите с нами? – спросил Вагнера Олег. – Бабуля будет рада.
– Нет, – ответил писатель. – Хочу вернуться на конгресс и попросить полицию, чтобы разрешили вступить в переговоры с этими. Тем более что и Далай-лама прилетел. Мы с ним знакомы. Может, вместе сможем убедить их. Проблема не в вопросе – достижимо цифровое бессмертие или нет. Проблема в нашем отношении к этому вопросу. Новые достижения всегда влекут за собой и новые вызовы. Бессмертие – сложная штука, и, чем больше тебе лет, тем лучше это понимаешь. Епископ Беркли вообще говорил, что «бытие – это или то, что воспринимается, или тот, кто воспринимает». Люди, которые пережили клиническую смерть, утверждают, что словно бы летели куда-то сквозь темный туннель, в конце которого видели яркий свет. Я вовсе не уверен, что бессмертие – это туннель, заканчивающийся светом. Даже если он и фрактально-цифровой.