— Но ведь и раньше браконьеры вылавливали кету, — заметила Гаркавая, не спускавшая глаз с профессора.
— Видите ли, милая Лидия Сергеевна, — Сафьянов с некоторым высокомерием поднял усталый взгляд на девушку, — украсть десять рыбин из тысячи или пять из ста — это не одно и то же. Вот в чем суть, дорогой ихтиолог, это надо понимать. Что касается Бурукана, — после короткого раздумья продолжал профессор, — то здесь мы имеем дело в некотором роде с исключительным фактом. Бурукан — река сплавная. Во время войны на его берегах велись интенсивные заготовки леса для строек Комсомольска-на-Амуре. Тогда мало с чем считались: все подчинялось цели номер один — разгромить врага. В итоге — берега реки оголились, нерестилища заилились. А так как местные лесозаготовители заодно облавливали нерестилища, благо контролировать их было некому, то оказались сильно подорванными и стада самих производителей. В совокупности все это и привело к тому, что мы имеем сегодня: кеты больше нет в Бурукане. Нужно срочно строить там рыбоводный завод! — Сафьянов легонько стукнул кулаком по столу, и во всех трех чашках дзинькнули ложки. — В этом и только в этом спасение остатков кетового стада, еще находящих там себе пристанище. Но для этого нужны большие деньги…
За столом наступила тишина. Сразу показались громкими нудный и тягучий писк чайника на плите, тиканье ходиков на стене, отчетливый равномерно-нескончаемый перестук двигателя сельской электростанции: дук-дук-дук-дук…
— А я все-таки добьюсь восстановления нерестилищ Бурукана без строительства там дорогостоящего рыбоводного завода! — внезапно нарушил тишину Колчанов.
— Один? Без шефа? — с деланным удивлением спросил Сафьянов и многозначительно скосил глаза в сторону своего ученика, почти не поворачивая к нему головы.
Сказанное казалось шуткой, но ни от Колчанова, ни от Лиды Гаркавой не ускользнула нотка обиды, едва заметно прозвучавшая в голосе профессора.
— Отнюдь нет, Николай Николаевич, — поспешил Колчанов успокоить своего шефа, — только с вашей помощью.
— Тогда прошу все бабки на стол! — Сафьянов весело и решительно хлопнул обеими ладонями по столу.
— Я заложу там аппараты Вальгаева, Николай Николаевич.
— Что, опять?! — И без того длинное лицо Сафьянова сейчас вытянулось еще больше, а глаза стали сердитыми. — Я уже слышал эти песни и больше не желаю их слушать! — проговорил он решительно. Потом сбавил тон и с недобрым ехидством продолжал: — Вот что, Алешка. Я тебя еще никогда не сек, но, видит бог, я прибегну к этому великолепному средству воспитания молодых людей! Я вышибу из тебя эту святую блажь!