Стало чуть легче.
* * *
Рука отозвалась острой болью, словно кто-то её поджег. Ренай резко открыл глаза, вскочил с кровати. Его татуировки испускают ровный синий свет, достаточно сильный, чтобы прогнать ночную тьму и придать комнате мистический вид.
С губ срывается сияющая дымка. Стянув с себя холщовую рубаху, Камень осмотрел себя. Дрожащие пальцы заскользили по старым шрамам, портящим некогда безупречную карту татуировок. Однако колючий синий свет, несмотря на безумие происходящего, продолжает исходить из тела! Мелькнула мысль: это всё Вор! Это он что-то изменил внутри него и теперь…
Нет.
Ренай одернул себя. Узник здесь ни причем. Память услужливо подкинула воспоминания годичной давности. Он, как сейчас, вскочил посреди ночи от боли в руке. Осмотрелся. Татуировка на плече — одна из немногих не перечеркнутых шрамами — едва-едва теплилась, слабо горела синим свечением. Тогда Камень никому не рассказал о чуде.
Затем каждый месяц сияние становилось лишь сильнее. Ренай хмыкнул. Он давно смирился со своей незавидной участью — стать убийцей, дознавателем и ручным покладистым псом архимага. Он больше не Поющий. Восемнадцать лет подготовки ушли псу под хвост из-за одного маленького шрама. Сила ушла, вытекла из души, как молоко — из разбитого кувшина. Хвала богам, что его вообще не выкинули на улицу, а оставили в храме.
И вот теперь он снова пылает! Великий Баамон, высший из богов, смилостивился над жалким рабом и вновь одарил своей милостью! Татуировки испускают синее свечение, несмотря на шрамы; где-то чуть ниже солнечного сплетения покалывает от переполняющей мощи, а в памяти просыпаются, казалось, давно забытые мантры.
Не обращая внимание на боль в руке, Ренай нерешительно встал в нескольких шагах от двери. Больше нет смысла скрывать его маленькую тайну от архимага. Но что делать? Сейчас ночь. Побеспокоить настоятеля в такое время — верх глупости. Решение озарило тут же: он спустится в зал для молитв служек и явит чудо тем немногим братьям, что сейчас читают священные мантры. А те уже обо всем расскажут архимагу. Больше не надо чувствовать себя изгоем и прятать глаза.
Воодушевленный, Ренай вышел из покоев. Узкий коридор встретил его абсолютной тишиной. В ноздри ударил въевшийся в стены запах пота. Расставленные через равные расстояния факелы на колоннах словно потянулись к нему. Сияние татуировок разогнало последние прячущиеся в углах тени. Знакомые места преобразились. Горельефы героев древности провожают его заинтересованными взглядами. Каменные арки словно становятся выше, когда он проходит под ними.