Как будто во дворе забрехала собака, и Томми выходил поглядеть, в чем дело.
– Ты… ты… – Он задыхался от ненависти.
– Хочешь знать, почему я так с тобой поступила? – пришла ему на помощь Гранни.
– Да! – Он хотел пристрелить лживую суку сразу, но любопытство взяло верх.
– Из-за денег, – сообщила женщина, откладывая помаду. Но от зеркала не отвернулась, продолжила разглядывать свое прекрасное лицо, то ли любуясь, то ли выискивая следы ночных забав. – Ты стал воровать, милый, а мы договаривались так не поступать.
– Как ты узнала? – хрипло спросил Кабба.
– Я знаю все…
– Сучка!
Томми наконец-то решился. Явившись в спальню, он не убрал оружие, оставив взведенный пистолет в руке, но во время разговора не выпячивал его, держал опущенным, словно позабыв, а теперь уверенно навел на женщину и надавил на спусковой крючок.
Осечка!
Еще раз!
Пистолет вновь стыдливо щелкнул, а Гранни рассмеялась:
– Он не выстрелит.
– Что ты с ним сделала?
– Заколдовала.
– Сучка!
Кабба отшвырнул бесполезный пистолет и бросился на Гранни с ножом. Не думая о том, что мчится прямиком в ловушку, вообще ни о чем не думая, потому что сейчас он хотел одного – растерзать подлую тварь, изрезать красивое лицо, забить ногами тело, уничтожить…
В шаге от женщины Томми пропустил удар. Сначала ему показалось, что он врезался в стену… нет, что ему выдал прямой правой один из «львов»… нет, что ему прилетело копытом от буйвола… Нет! Сначала Томми отлетел, врезался в кровать, скатился на пол, почти минуту лежал, ловя убегающее сознание, затем тяжело выдохнул, кажется, кровью, и с трудом поднялся на четвереньки.
Ни «льва», ни буйвола в комнате не оказалось. Только он и Гранни, которая по прежнему сидела на пуфике.
И улыбалась.
– Сучка, – прошептал Кабба.
– Теперь можешь называть меня сукой, – предложила женщина. – Так будет правильнее. – И понюхала один из флаконов с духами. – У твоих мартышек отвратительный вкус.
Ничего более унизительного Томми переживать не доводилось.
– Почему не убила только меня? – хрипло спросил он, усаживаясь на пол и прислоняясь спиной к кровати. Потому что атаковать сил не было: болела голова, болела грудь, а во рту скапливалась кровь, которую приходилось сплевывать.
– Потому что нужно преподать урок, – ответила Гранни, прислушиваясь к доносящимся с улицы воплям. Организованное сопротивление давно закончилось, и теперь ее «львы» искали и добивали последних солдат Каббы. – Чтобы твой сменщик понял, как будут наказаны его шалости.
Он не хотел спрашивать, понимал, что унижается, но удержаться не смог:
– Кто меня сменит?