Которую князь Темного Двора разглядывал вот уже четыре с половиной минуты.
Как все навы, повелитель Тьмы был очень высок, худ, но, в отличие от подданных, прятался под бесформенным черным плащом с низко надвинутым капюшоном. Что же касается улицы, то ею он заинтересовался в силу того, что не часто покидал кабинет и смутно представлял повседневность окружающей Цитадель реальности. Он разглядывал жизнь челов с любопытством профессора-астрофизика, впервые в жизни увидавшего муравейник, и все эти четыре с половиной минуты комиссар Темного Двора, в чьем кабинете и случилась сцена, терпеливо ждал продолжения разговора.
– В целом неплохо, – заключил, наконец, князь, но замечание относилось не к неведомой ему жизни челов, а к новой обстановке кабинета. – Приятно, что ты стал скромнее.
– Спасибо, – с чувством произнес Сантьяга.
– Дизайн удался.
– Я передам Ардиду Турчи, что вам понравилось. Ему будет приятно.
– Кому? – переспросил владыка.
– Ардиду.
– Шасу?
– Да.
Примерно минуту князь молчал, судя по покачиваниям с мысков на носки, обдумывая услышанное, после чего осведомился:
– Все это придумал дизайнер?
– Согласитесь, получилось неплохо?
– И ты за это платил?
– Ардид Турчи – один из лучших дизайнеров планеты, – сообщил Сантьяга. – Он не работает бесплатно, у него нет на это времени.
– То есть ты платил? – повторил повелитель Нави, по опыту зная, что без предоплаты шасы не станут консультировать даже Спящего.
– Да.
Короткий, но емкий ответ заставил князя вновь задуматься и повторно оглядеться. После чего последовал следующий вопрос:
– Ардид показывал эскизы?
– Разумеется.
– Ты их одобрил?
– Так же, как вы.
– Под словом «одобрил» я имел в виду: заплатил.
– Да.
Князь снова замолчал.
Дело в том, что новый интерьер кабинета комиссара Темного Двора отличался здоровым минимализмом. А называя вещи своими именами – нездоровой пустотой, поскольку в нем не было ничего, кроме пары книжных полок у входной двери и кресла в центре, идеально подогнанного под фигуру Сантьяги. Вся остальная мебель пряталась в полу и появлялась по мере необходимости. Одна из стен представляла собой гигантский монитор, управляемый жестами правой руки комиссара, вторая являла собой панорамное окно на улицу – около него и стоял князь, а третья – панорамное окно туда, куда хотел Сантьяга. Сейчас, например, он был в настроении смотреть на ночной Нью-Йорк со стороны океана. А открыв створку, мог там оказаться.
– Телевизор дорогой? – хладнокровно спросил князь, кивком указав на стену-монитор.
– В пределах допустимого, – не менее хладнокровно ответил комиссар.