Сидя на стуле, Кэлюмет почувствовал, как устал, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Пять минут уже превратились в десять, а он все еще сидел неподвижно, глядя в окно на темнеющее небо. Становилось совсем темно, и Кэлюмет слышал протяжный заунывный вой' волков, кваканье лягушек на реке и крик совы неподалеку. Он задумался. Ничего не скажешь — хорошее возвращение домой. Сердце его наполнилось горечью. Руины, темноту, запустенье нашел он здесь. Это все, чем встретил его отец. Смертельная ярость охватила его, страстное желание все разрушить. Мускулы его были напряжены, кровь стучала в висках, голова кружилась. Если бы отец появился сейчас, ему пришлось бы плохо. Страшным напряжением воли Кэлюмет поборол в себе это настроение. Мышцы его расслабились, он снова развалился на стуле, вытянув ноги. Свертывая самокрутку, Кэлюмет заметил, что руки его действовали по-прежнему уверенно. Как-то он слышал, как один человек говорил кому-то, что у Кэлюмета Марстона нет нервов. Он это знал и сам. Сознавал он и то, что твердый самоконтроль делал его страсти еще более опасными.
Ночная темнота заволакивала комнату. Из другой части дома не доносилось ни звука. Кэлюмет наконец решил поискать отца. Он встал, прикурил и, отбрасывая спичку, ударился рукой о спинку стула, на котором сидел. Выругавшись сквозь зубы, он поддал стул ногой, и тот, отлетев в угол комнаты, с грохотом упал. Кэлюмет даже хотел еще раз пнуть его — такое жуткое было настроение, но, поняв, что бесполезно нападать на неодушевленные предметы, только выругался еще раз. Он постоял еще мгновение, надеясь, что отец, возможно, услышит шум и придет разузнать, что тут происходит. И действительно, скоро он услышал приближающиеся шаги. Отец услыхал, идет сюда! Кэлюмет стоял посреди комнаты, не зная, то ли ему оставаться здесь, то ли спрятаться, чтобы отец искал его. Он окончательно решил остаться, затянулся в темноте, и самокрутка вспыхнула, как светлячок. Шаги приближались, и Кэлюмет услышал слабый скрип двери: дверь из столовой всегда скрипела. Отец, очевидно, был без лампы, лишь вдали, наверное в кухне, которая находилась за столовой, брезжил тусклый свет. Полоска света становилась все шире, дверь распахнулась настежь, на пороге встал прямой, костлявый человек.
Кэлюмет стоял молча, сознавая необычность ситуации: ведь он пришел, как вор, ночью. Потом он снова затянулся, и огонек, очевидно, обнаружил его. Он быстро спрятал самокрутку в кулак, но была уже поздно: отец узнал о его присутствии. Кэлюмет увидел пистолет, блеснувший у него в руке, услышал немного хриплый голос, неуверенно скомандовавший: «Руки вверх!» Сейчас Кэлюмет испытывал дикую радость. Он предвкушал, каким сюрпризом окажется для отца то, что в комнате находится не кто иной, как его ненавистный сын. Пытаясь затаиться, он совсем забыл про чинарик, который спрятал в кулаке, а он уже жег ему пальцы. И Кэлюмет разозлился. Шагнув вперед, он схватил руку отца с пистолетом и отвел в сторону. В тот же миг прозвучал выстрел. Кэлюмет почувствовал, что его лицо опалило порохом. В бешенстве он схватил отца за горло, протащил на середину комнаты и, грубо бросив на пол, надавил ему коленом в живот. Может быть, он и оставил бы его в покое, но этот старик решил сопротивляться: высвободил руки и дотянулся до пистолета, который лежал на полу. Оружие снова выстрелило. Кэлюмет пришел в еще большее бешенство. Он снова вцепился в горло этого негодяя и два раза стукнул его головой об пол, приговаривая: