— А что насчет другого янки?
— Молодого? Этот мне не понравился, слишком напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло, можно сказать даже вышел из себя, когда Боб отказался продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем бы все кончилось.
— Американец был с женой?
— Ну, может, она ему и не жена, — ухмыльнулся Гарри,— может быть, сестра.
— Он представился?
— Да. Как лее, черт подери, его зовут? Холл? Нет, не то. Стедман? Не то. Минуточку, сейчас вспомню. — Лицо Гарри даже побагровело от напряжения. — Холстед! — хлопнул он себя по лбу. — Его зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я это точно помню. И сказал, что наведается еще разок, когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять попусту времени, и тогда янки полез на рожон.
— И это все? — спросил я.
— Пожалуй, да, — сказал Гарри. — Правда, мистер Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие штуки. Наверное, он один из этих американских миллионеров.
— Когда все это происходило? — спросил я, мысленно отметив, что в «Котте» в последнее время развелось слишком много богатеньких янки.
— Сейчас вспомню, — потер подбородок Ганнафорд. — Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно — во вторник.
— Спасибо, Гарри, — поблагодарил его я. — Полиция может заинтересоваться этой информацией.
— Я непременно схожу туда и все расскажу, — сказал он, беря меня за рукав. — Когда похороны? Я хотел бы присутствовать и попрощаться с Бобом.
Этот вопрос поставил меня в тупик: у меня ведь не было времени об этом подумать.
— Я пока не знаю, — признался я. — Сперва должно закончиться дознание.
— Безусловно, — согласился Ганнафорд. — Когда будете знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим тоже. Боба Уила здесь все уважали.
— Непременно, — сказали.
Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно подмигнул мне. Я подошел и поставил на стойку пустую кружку.
— Пришел янки, который остановился в гостинице, — прошептал Найджел. — Вон он, возле камина.
Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шестидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и мрачное лицо цвета заезженного седла. Под моим пристальным взглядом он поежился и придвинулся поближе к огню.
— Он сказал, что много времени проводит в Мексике, — сказал Найджел, когда я снова обернулся к нему. — Английский климат ему не По душе, здесь для него холодновато.
4
Ту ночь я провел в одиночестве на ферме Хейтри. Останься я в «Котте», то возможно, уберег бы себя от многих страданий, но я этого не сделал. Вместо этого я бродил по тихим комнатам, населенным тенями воспоминаний, и погружался в депрессию.