Итак, Боб покоился в могиле, как и его убийца Нише-ми, если только его не хранили до сих пор в холодильнике морга по распоряжению полиции. Неустановленного соучастника преступления все это лишь радовало, он мог с легким сердцем продолжать жить и творить свои темные делишки: все концы были обрублены.
Занятый этими и другими невеселыми мыслями, я автоматически довел машину до фермы и заехал во двор, где едва не врезался в припаркованный возле дома большой «мерседес».
Я вылез из своей машины одновременно с водителем «мерседеса» и узнал в долговязом мужчине Фаллона, американца, на которого указал мне в баре Найджел.
— Мистер Уил? — обратился ко мне Фаллон.
— Вы не ошиблись, — сказал я.
— Я понимаю, что выбрал не совсем подходящее время для визита, — продолжал американец, — но меня поджимает время. Моя фамилия Фаллон.
Он протянул мне свою тонкую и твердую, как у скелета, руку, и я машинально пожал ее, спросив в свою очередь, чем могу быть ему полезен.
— Я прошу вас уделить мне всего несколько минут, — сказал он, как ни странно, без явного американского акцента.
— Может быть, нам удобнее будет побеседовать в доме? — предложил я.
Фаллон достал из «мерседеса» портфель и проследовал за мной в комнату Боба, где я предложил ему сесть в кресло, а сам молча уселся напротив.
Он нервно кашлянул, явно не зная, с чего лучше начать, но я не торопился прийти ему на помощь. Он снова прочистил горло и, наконец, сказал:
— Я отдаю себе отчет, что наступаю вам на больную мозоль, мистер Уил, но мне очень хотелось бы взглянуть на принадлежащий вам золотой поднос.
— Боюсь, что это совершенно невозможно, — невозмутимо произнес я.
— Надеюсь, вы его не продали? — с тревогой в глазах спросил он.
— Поднос находится в полиции, — сухо сказал я.
— Слава Богу, — вздохнул с облегчением Фаллон, несколько расслабившись, и полез в портфель, откуда извлек пачку фотоснимков.
— Не могли бы вы как-то прокомментировать эти фотографии, — попросил он, протягивая мне пачку.
Фотографии были выполнены профессионалом: я понял это, лишь только бросил взгляд на четкие блестящие снимки. На них под разными углами был запечатлен мой золотой поднос, а также отдельные его фрагменты, в частности, изящное обрамление в виде виноградных листьев.
— Посмотрите и эти, — протянул мне Фаллон новую пачку снимков размером 8x10 дюймов, на этот раз цветных и не столь четких, но зато более впечатляющих..
— Где вы их взяли? — взглянул я на Фаллона.
— Это имеет какое-то значение?
— Полагаю, что для полиции может иметь, — резко ответил я. —Этот поднос фигурировал в деле об убийстве, и полицию наверняка заинтересует, откуда у вас эти фотографии.