— Мне тоже кажется,- что письмо подлинное, — согласился с ним профессор. — Более того, у меня имеется подтверждение экспертов. — Он встал и подошел к письменному столу. — Вот, почитайте, — протянул он папку с документами Холстеду.
Холстед пролистал заключение и раздраженно бросил его на стол. Я взял бумаги в руки и увидел множество схем и таблиц. Суть же была изложена на последней странице под заголовком «Выводы». В них говорилось следующее: «Документ относится к периоду начала шестнадцатого века испанской культуры. Состояние документа оставляет желать лучшего вследствие низкого качества пергамента, возможно, изначально плохо изготовленного. Радиоуглеродный анализ позволяет считать датой его написания 1534 год с ошибкой плюс-минус 15 лет. Чернила несколько необычного состава, но, несомненно, того же периода, что и пергамент. Исчерпывающий лингвистический анализ не выявил отклонений от норм испанского языка шестнадцатого века. Оставляя без комментариев содержание документа, можно утверждать, на основании всестороннего исследования, что манускрипт соответствует по времени написания указанной в нем дате».
Я представил, как Виверо изготавливает пергамент из кожи животных и делает чернила: а судя по всему, именно так оно и было. Катрин Холстед протянула руку за бумагами, я передал их ей и вновь переключил свое внимание на спорящих ученых.
— Я думаю, ты ошибаешься, Пол,— говорил Фаллон.— Чичен-Ица обезлюдела много позднее. Даже после появления испанцев этот город оставался религиозным центром. Об этом говорит и коварное убийство Ах Дзун Кью, случившееся в 1536 году, а к этому времени Виверо уже девять лет находился в плену.
— Кто этот человек? — спросил я.
— Вождь племени Тутал Кью. Он возглавил паломничество в Чичен-Ицу, чтобы поклониться там богам, но всех паломников убили воины Начи Кокома, его заклятого врага. Однако все это несущественно, для нас важно лишь время этого события, подтверждающее правдивость утверждения Виверо, что он находился в Чичен-Ице, с которым не согласен Пол.
— Хорошо, пусть будет по-вашему,— сказал Холстед.— Но в письме немало и других сомнительных моментов.
Мне надоело их слушать, и я подошел к окну. Вдалеке ослепительно блестел на солнце плавательный бассейн. Я покосился на Катрин Холстед.
— Я не любитель подобных логических словопрений, это выше моего понимания.
— Мне этого тоже не дано понять, — кивнула она. — Да и вообще я не археолог, просто поднаторела кое в чем, помогая Полу.
Я еще раз взглянул на бассейн: он выглядел довольно заманчиво.