Отказаться от службы означало дезертировать и наказание такому поступку одно — веревка на шею. Робин-Аркадий тяжело вздохнул и стал собираться в дорогу. Прежде всего, он взял с собой пару брэ — нижнего белья, помимо тех, что были на нем. На голое тело он надел льняную рубашку. Вместо привычных штанов он надел шоссы, к которым уже успел привыкнуть и кожаные башмаки. Темно синие шоссы крепились завязками к дублету. Аркадий все еще не мог привыкнуть к отсутствию привычного ремня. Ремень имелся, но функциональность этого предмета гардероба в корне отличалась от привычной. Завершали наряд зеленая шерстяная куртка и матерчатый капюшон на голову, крепившийся к куртке все теми же матерчатыми завязками, заменявшими пуговицы.
Гамбенезон он тщательно упаковал в заплечный мешок, вспомнив армейские навыки. Связки длинных стрел и короткие арбалетные болты, тщательно уложил в ручную тачку, сверху на нее взгромоздил оба арбалета, тщательно упакованные в отрезы непромокаемой ткани.
Аркадий присел на посошок, глядя на опустевшую комнату — все имущество он продал, оставил только мебель, без которой нельзя было сдать дом в аренду. Вырученное серебро закопал во дворе, до лучших времен, оставив себе малую толику на еду и питье.
Тяжело вздохнув, он поднялся, осознав, что Аркадия Петровича больше не существует, а есть Робин Джодерел, бывший пекарь, а ныне обыкновенный наемник, ловец удачи.
Старший сын короля Англии Эдуарда, тоже Эдуард, принц Уэльский, прозванный в народе Черным принцем[1], стоя на палубе тридцати восьми весельного балингера носившего имя "Christofre", смотрел на исчезающий в густом тумане силуэт лондонского Тауэра. Рядом с принцем располагались его соратники, свирепого вида мужчины в полном расцвете сил. Только, тот, что стоял ближе всех к принцу — он один чего стоил. Грубое, обветренное лицо изуродовано старыми и новыми шрамами. Густые ярко-рыжие усы в сочетании с такой же рыжей шевелюрой, спрятанной под повязанным на голову шелковым платком на сарацинский манер, придавали их хозяину вид старого морского разбойника. Впрочем, таковым он и являлся — капитан Кристофера, Уильям Клерк, двоюродный брат мэра Саутгемптона Джона Клерка, прошедший огонь и медные трубы, отправивший в пучину морскую, к дьяволу на поклон, не одну сотню французов, испанцев, генуэзцев и даже мавров.
— Мистер Уильям, — не поворачивая головы, обратился принц к капитану ровным голосом, в котором всегда звучали стальные нотки, заставляющие трепетать тех, к кому обращался принц. — Вы уверены, что мы доберемся вовремя?