В современной Украине бытует мнение, что здоровый патриотизм и национализм – это одно и то же. Более того, «истинный патриот» просто обязан быть националистом. В данном тезисе, как мне кажется, и есть причина сегодняшней трагедии государства Украина. Смешение понятий приводит к тому, что некоторые люди – неплохие и даже добрые – звереют, исходя из «высоких» побуждений; оправдывают животное насилие – подразумевая якобы неизбежную «необходимость».
Патриотизм в исконном значении слова обозначал привязанность к своему городу. Это явление из эпохи древнегреческих конкурирующих между собой полисов – любовь к конкретным Афинам или Фивам, а не ко всей Элладе. Со времен Рима универсализм политических и религиозных наднациональных империй усматривал в местном патриотизме скрытую угрозу. Скажем, средневековое христианство отметало любую обособленность и избранность, ибо все равны перед Богом (и, соответственно, перед Римским папой). «Истинная религия» – католическая (или кафолическая), в смысле «всеобъемлюща» и «вненациональна».
Процесс скрещивания патриотизма и национализма пришелся на период становления капиталистических отношений и формирования политических наций, сходящихся в своем рождении с Реформацией. В борьбе с испанскими и французскими претензиями на всеевропейскую католическую гегемонию оттачивается идеология Реформации: Бог «помогает» только «правильным», «избранным», награждая их богатством. Отсюда же проистекают «протестантская этика» и неразрывно связанный с ней «дух капитализма». Нидерландская, американская, французская буржуазные революции опирались на чувство превосходства «передового» класса и строя над «косными», «прогрессивных» народов над «реакционными» чужаками. «Национальное» в ту эпоху считалось «передовым», уникальным и прогрессивным – в отличие от устаревшей всеобщности того же католицизма (тесно связанного с отживающим феодализмом).
Нечего говорить, что носителям «передовых» наций по отношению к «отсталым» народам разрешалось все – истребление, скальпирование, колонизация. Лишенные национального государства «отстающие» народы скрипели зубами, поднимали восстания, изредка воссоединялись – как припоздавшие Италия или Германия. Но, худо-бедно, Европа уживалась в традиционных границах, пока в результате Первой мировой войны сразу не развалились Российская, Германская и Австро-Венгерская империи. После чего прогрессивное «право наций на самоопределение» стало повальной модой на континенте. Польское, чехословацкое, румынское, прибалтийские и прочие государства, как и гитлеровский новодел, возводились на самом отъявленном национализме – с осатанелым притеснением национальных меньшинств, их насильственной ассимиляцией и яростным сопротивлением тому всех недовольных. Разгул этнического национализма – как в стане победителей, так и среди побежденных – делал столкновение между ними неизбежным. Что и обернулось кровавой драмой Второй мировой войны.