Ради любви все время приходилось заниматься самосовершенствованием, что для человека, не умеющего играть на музыкальных инструментах, рисовать, танцевать и выпиливать лобзиком, довольно тоскливо. Литераторством занялся вынуждено, поскольку немного обучен читать и писать. Даже считать получается значительно хуже и это отрицательно сказывается на бизнесе.
В женщине всегда искал единомышленницу и опору. Периодически опирался на пустоту и скатывался по лестнице до самого подвала. Через некоторое время выползал оттуда на манер перепачканного углем, нахального кота. Блистал голодным глазом, орал и просился на руки.
К старости усвоил, что маникюр для женщины, словно геральдика для знатока – язык посвященных. Научился готовить сам, а не ждать милостей от женской природы. Валяющиеся на утренней кровати пустые дамские трусы вызывают желание зашвырнуть их подальше и вечно любоваться обнаженной натурой.
В мемуарах Корнея Чуковского описан пожилой граф, тронувшийся рассудком и считавший, что должен переспать со всеми женщинами мира. «Я должен оплодотворить всех женщин мира, а меня и на пол-Европы не хватит», – горестно вздыхал любвеобильный вельможа. Кажется, я его понимаю.
Весна пробуждает желание провожать всех проходящих женщин долгим кошачьим взглядом с подоконника, что и делаю в письменном виде. Спасибо, наши любимые, за все! А за прочее – простите.
Свои пятьдесят лет я представлял себе по-другому. Представлял неясно, смутно, но точно не так. Оказывается, предавать могут не только люди, но и целые государства. В результате, я таки выскользнул за удавку харьковской окружной дороги. Однако застрял на полдороге между нею и МКАДом. Так до Москвы и не дошел. Не люблю я эти окружные трассы – не приживаюсь на них, как некоторые.
Меня читают и просят писать еще. Без этого, наверняка, погряз бы в сельском хозяйстве. А сейчас у меня имеется неубиенный довод лежать на диване, смотреть новости и не полоть бурьян на огороде (на необходимость чего мне постоянно намекают). Собственный юмор до сих пор связан с украинскими реалиями, а потому местным жителям все менее понятен. Они внутренне уже отсоединились.
Научился проводить в очередях больше получаса, шумно возмущаться и тихо ненавидеть. Могу молчать сутками, и мне это нравится. Отшелушились ненужные совещания, встречи, звонки. Два года я почти всегда просыпаюсь без будильника. Вы даже не представляете, какое это счастье! Несколько раз делал физзарядку. Ужаснулся этим потугам.
Вижу море, когда захочу. Теперь меня больше привлекают горы – там нет людей и новостей. Без регалий, статусов и денег стал прозрачным, словно чистое стекло: когда я пришел по делу к высокопоставленному местному чиновнику, он смотрел сквозь меня. В ответ я радужно улыбался и бликовал солнечными зайчиками.