Перед его внутренним взором возникли берег горного озера и огромный глаз, восседающий на каменном троне. Глаз, который видит каждого, проникает в каждую душу, в каждое сердце, находит там самые сокровенные помыслы.
Он, брат Бернар, открыл ему свое сокровенное желание – и теперь он навеки проклят, обречен на адские муки, как бы он ни пытался оправдать себя, как бы ни старался придумать извинения для своего ужасного предательства.
Так хотя бы пусть дьявол выполнит свое обещание, отдаст ему эту женщину…
И тут страшный, мощный, всепроникающий голос зазвучал в измученной душе инквизитора, и в голосе этом была бесконечная холодная насмешка:
– Я сделал то, о чем ты просил. Ты просил власти над ней – и вот она в полной твоей власти. Можешь делать с ней все, что пожелаешь, никто не вступится за нее. Я отнял у нее даже последнюю защиту – медальон, доставшийся ей от матери! Чего же еще ты хочешь от меня? Чего ты просишь, жалкий человек?
– Но я хотел… я хотел ее любви… – едва слышно прошептал брат Бернар.
– Любви?! – Незримый собеседник оглушительно захохотал.
Когда этот смех стих, прежний голос проговорил:
– Любовь – это не ко мне. Это – к другому. Ты просил у меня власти – и я дал ее тебе. Больше ничего не проси. Я исполняю только одно желание. Только одно.
И в душе инквизитора наступила оглушительная тишина.
Он поднял взгляд на женщину.
Она лежала на охапке соломы, несчастная, измученная, одинокая – но не сломленная.
– Ну, беги. – Олег вздохнул и приколол ей к воротнику свитера маленький микрофончик, – если что не так пойдет, я услышу.
Оксана отогнала от себя мысль, что он подразумевает под этими словами «что-то пойдет не так». Ее будут пытать? Или вообще убьют? Хотя нет, пока она не отдаст деньги, ее не убьют. Но этот Константин, он же законченный садист…
Ладно, не будем о неприятном.
Она накинула капюшон и подошла к подъезду с другой стороны. В их с Олегом планы не входило, чтобы ее прихватили прямо на улице, так разговора не получится.
Она никого не встретила в подъезде и спокойно вошла к себе. Мужа дома не было, еще и пять не пробило, он так рано никогда не приходит.
Оксана нарочно зажгла свет везде – пускай видят, что она пришла, а на улице все равно так мрачно, никакого света в окна не проникает.
Оксана переоделась в джинсы, расчесала наскоро волосы и собрала их в хвост. Ну вот, она готова, как говорится, к труду и обороне.
И как только она это подумала, в замке заскрежетал ключ. Или отмычка, что там они применяют. Мелькнула мысль притаиться у двери и стукнуть первого входящего бандита хоть зонтиком. Или скалкой.