Обман (Рот) - страница 18

сидела там и не знала, что со мной будет. Я была слишком молодая и не понимала, что они не могут мне сильно вредить. Теперь, когда вижу их, я не пугаюсь, но в то время — пугалась. Знаете, я чувствовала себя ужасно, потому что я только зашла в ваш номер, и вы спросил, могу ли я помочь вам с книгами. Вот откуда они знают, кто я, — они взяли мои документы, записали имя, адрес и все такое, и, наверно, как только вы уехал… а вы мне очень понравился, — не знаю, почему; что-то в вас было очень хорошее. Вы мне правда очень понравился. Сначала нет, но потом, когда вы шел по Карлову мосту, я как бы… Было очень приятно идти с человеком, чью книгу я читала. Один из них сказал: «Лучше выкладывай все как было, потому что мы и так все знаем». А я сказала: «Если вы все знаете, зачем спрашивать? Зачем меня спрашивать, если знаете?» Про вас они ничего не спрашивали. Их больше всего интересовало, спала я с вами или нет. Может быть, они решили, что если человек пишет такую книгу, он наверняка сексуальный маньяк. Они про всех подряд собирают любые мелочи. Выходит, вся эта история — из-за вас, значит, вы должны поставить мне стаканчик.

— А чем дело кончилось с тем английским мужем?

— Я увидела объявление: нужны гиды, которые говорят на разных языках. Я пошла на собеседование, его вел грек, черноглазый такой, симпатичный. Англичан я в то время ненавидела, потому что они все такие вежливые, но как только я открывала рот и они слышали мой иностранный акцент, — никаких шансов получить работу. И я не могла доказать, что я довольно умная, потому что им на меня плевать. А он был грек, и он сказал, что тоже не любит англичан, и сразу дал мне работу. Ну, я была в восторге, счастливая не знаю как: я ведь целый год искала место и наконец-то могу чем-то заняться и заработать немножко денег. Я сказала ему, что хотела бы вести два-три тура, не больше, потому что я замужем и не могу работать сутками. И он, тот менеджер, согласился, все было о’кей, мне разрешили вести всего несколько туров. Я вернулась домой и сказала Уильяму, что я договорилась насчет работы, а он сказал: «Значит, ты решила, что тебе нужна та работа?» «Да», — сказал я, и он сказал: «Ну, тогда собирай вещи и — вон из моей квартиры». Я так и сделала, на том дело кончилось. Но веселого тут было мало: время позднее, около одиннадцати часов ночи, а я сижу на чемоданах среди улицы. С одной стороны, я была очень счастливая, ведь я покончила с тем, что было мне не по душе. Но и веселого было мало: если молодая чешская девушка в одиннадцать часов ночи сидит на чемоданах посреди Лондона… Короче, я позвонила подруге, чешке. Ей здесь тоже пришлось несладко, но она эмигрировала в 1968 году, когда в нашу страну вторглись русские, и она тогда еще не говорила по-английски, так что ей все было ясно сразу. «О, я давно ждала твоего звонка, — сказал она. — Сиди, не двигайся с места». Она приехала вместе с другом, они забрали меня к себе и приютили на несколько дней. Так что мне очень повезло. Потом я просто договорилась с менеджером о встрече, объяснила ему, что мне некуда идти, и согласилась проработать весь сезон. И работала, спала в разных отелях, каждую ночь в другой кровати. Я стала упорной. Я же могла собрать вещи и уехать домой. И там начать все сначала. Но что-то во мне — я ведь через столько всего прошла, я купила квартиру, потом влюбилась в одного человека, я его очень любила, но он был женат. Для меня все это было самое печальное. И кончилось совсем недавно. Просто не сложилось. А начиналось очень красиво. Он очень хотел сохранить и семью, и меня. У него двое детей. Ему было тогда сорок пять лет. Очень умный, интересный, приятный. Он был одним из менеджеров в моей компании. Очень высокая должность. Почти целый год он был безумно влюблен в меня. Но все пошло наперекос, потому что он забоялся. Вы же знаете, все англичане обожают собственный домик и, конечно,