— Притворись шлюхой. Не надо относиться к этому так серьезно.
— Это его проблема: серьезен тут он, а не я. Он ведь из тех, кто уверен, что женщинам положено испытывать оргазм многократно и кончать они должны вместе с мужем. На самом деле так оно часто и бывает, особенно у молодых, у них это все в порядке вещей. Но когда у тебя за плечами богатое прошлое, в том числе и несколько разочарований… Ох, какая же неприязнь друг к другу накопилась у нас с ним за эти годы! И вообще — отчего сексуальная тяга внезапно проходит?
— Ты бы еще спросила, отчего идет снег.
— Но ведь в этом причина, чтобы уйти от него?
— Ты от него уходишь не по этой причине — если ты и впрямь от него уходишь.
— Верно. Но если покопаться, то именно до этой причины и докопаешься. Я утратила к нему интерес — вот с чем он не мог смириться.
— Как ты?
— А, как всегда: очень занята и злюсь.
— Вид у тебя усталый.
— Не удивительно. Не иначе как тушь растеклась.
— Злишься… Из-за чего?
— Мы с мужем поссорились. Не на шутку. Вчера был Валентинов день, тут без стычек не обойтись. Кто-то ему возьми да скажи: мол, мне не такой муж нужен, потому что я люблю, когда меня балуют. Я, конечно, возмутилась, а порой думаю: может, и правда люблю?
— Знаешь, а я — возможно, потому, что был Валентинов день, — проснулся среди ночи: мне показалось, что на моем члене лежит твоя рука, ощущение потрясающее. А сейчас думаю, это была, небось, моя собственная рука. Впрочем, нет, — точно твоя.
— Рука была ничья: тебе это приснилось.
— Ага. И сон называется «Будь моей любимой». Отчего все-таки я так на тебя запал?
— Оттого, наверно, что целыми днями торчишь тут. Никаких новых впечатлений.
— Зато есть ты.
— Я — та же, как и всё вокруг.
— Ничего подобного. Ты — прелесть.
— Правда? Ты так считаешь? Вообще-то я чувствую себя неважнецки. Будто я разом сильно постарела.
— Сколько же это длится?
— У нас с тобой? Года полтора. Обычно меня хватает года на два, не больше. И в работе, и во всем прочем. А я ведь про тебя почти ничего не знаю. Ну, немножечко все-таки знаю. Из твоих книг. Но не сказать, чтобы много. В одной и той же комнате человека трудно узнать. С тем же успехом мы могли бы сидеть взаперти на чердаке, как семья Франк[1].
— Деваться-то нам некуда.
— Пожалуй. Такова жизнь.
— Другой не будет.
— Налей-ка мне выпить.
— Ты что, того и гляди расплачешься?
— Я-то? Мне часто до зарезу хочется побыть одной. Годами мечтаю спать одна. Ладно, преувеличиваю. Но если к концу дня, когда я уже очень устала, начинается очередная бурная сцена… Мало того, еще и нежеланный сосед в постели. Кровать у нас широченная, но и она мне тесновата. Все это очень грустно, правда? Понимаешь, у него масса достоинств… Плесни мне, пожалуйста, из той бутылки. Что-то я сегодня совсем развинтилась. Представь, он мне говорит: «Я стольким пожертвовал ради тебя, и все напрасно». Слышать это — нож острый. Больно — не передать. А за последние две недели он уже дважды так сказал. Ну