и существует записная книжка. Я вообразил любовную связь — я всегда так делаю. Но не так, как большинство мужчин, тиская при этом член, нет, а потому, что это моя
работа.— Так я же читала рукопись, ты сам дал мне главы про англичанку, — но здесь-то ведь не та англичанка, здесь прототип той женщины — настоящая женщина! И не делай вид, что это одно и то же!
— Я и не делаю. Одна — лишь набросок образа в разговорах с ней, — в записной книжке, другая — главная героиня весьма замысловатого сюжета сложного романа. Я воображал, что я — такой, какой есть, за рамками книги, — вступаю в связь с героиней моего романа. Если Толстому представлялось, что он влюбился в Анну Каренину, а Харди[48] — что у него роман с Тесс, — так какого черта? Я просто следую их примеру. Что ты предлагаешь, чтобы я сам за собой надзирал? Чтобы не следовал такому порыву, опасаясь… опасаясь чего? Просвещенного мнения похотливцев? Так вот: я не позволю ни тебе, ни кому-либо еще указывать мне, что писать и как!
— Ого, праведное негодование у лжеца, которого поймали с поличным! Кончай строить из себя праведника и не смей на меня орать — я этого не терплю! Попался с поличным и норовишь меня сбить с толку!
— Да я пытаюсь помочь тебе разобраться! Я в пример тебе привел Ивана и Олину. Когда Олина сбежала с тем негром, мы, Иван и я, пошли пообедать, что да, то да, и он рассказал мне обо всем, что между ними произошло, но и не думал обвинять меня в том, что я соблазнил его жену. Я никогда не пытался соблазнить его жену, никто никогда не обвинял меня в том, что я соблазнил его жену, кроме как в той записной книжке, которую ты прочла. В ней я пишу, что у нас с ней связь, потому что автору мало быть свидетелем событий. Во всяком случае, это не мой метод. Скомпрометируй «героя» книги, я не добьюсь цели. А вот скомпрометировать себя — другое дело. Чем больше я себя опорочу, тем колоритней будет обвинительное заключение. И доказательство тому — если ты мне все еще не веришь, — эта наша идиотская свара!
— Но с той полькой ты и впрямь познакомился на приеме у Дайаны. Ты сам мне рассказал. Вынужден был рассказать, когда она позвонила сюда.
— И что с того?
— У тебя с ней тоже был роман.
— Неужели? Тоже? Она прожила здесь всего неделю.
— Значит… в ту неделю. Роман нужен был позарез: ты просто шалел от ее неотразимого акцента. А эта американская девчонка со сдвигом — зачем она-то тебе понадобилась?
— Возьми себя в руки. Подумай.
— Это она думает — с ней и препирайся!
— Опять «она»… Кто на этот раз «она»?
Плачет: — Та, которой тридцать шесть.