Только одного я не могла предвидеть – что меня могут ошибочно принять за Джемму Хаиш, а мой приезд в деревню совпадет с годовщиной смерти ее матери. Я не представляла, что Тони ею одержим. Настолько сильно, что даже купил ее бывший дом – в надежде на то, что Хаиш когда-нибудь туда вернется. Как сказал однажды известный боксер, «у каждого есть план, пока ему не дашь в морду».
Я оглядываю студию, направляя свет мобильника на старые контейнеры для пленок. В помещении почти ничего нет, даже фотокартин. Наверное, Тони вывез из студии всю мебель и фотографическое оборудование, забрав с собой в Англию. Остался только омерзительный трафарет на стене. Ох, еще один проблеск в памяти! Флер лежит на кровати в углу, глядя на меня растерянными глазами, пока Тони вытворяет с ней все что хочет. А вот что он делал со мной, я пока вспомнить не могу.
В углу студии имеется еще одна дверь. Я подхожу к ней и отпираю третьим ключом. И снова ощущаю головокружение, водя по стенам телефонной подсветкой. Я была и в этой маленькой комнате. Я это чувствую каждой клеточкой своего тела. В этой комнате сейчас ничего нет. Только посередине стоит что-то типа кухонного острова. Операционный стол? А в углу находится ванна, в которой сидит Флер, обхватив дрожащими руками колени.
Пол этой комнаты выложен черно-белой плиткой – его легко мыть. Я вспоминаю, каким холодным он был тогда. И пах чистотой. Я обхожу остров-стол, проводя пальцем по его гладкой, будто мраморной поверхности. Тони ненавидит пыль. Всегда ненавидел. Стоп! В памяти мелькает его силуэт в белом халате. Не здесь ли он проявлял свои пленки? В первые годы он предпочитал сам распечатывать свои фотографии. Но белый халат – медицинский! Тони надевал его не для работы с химическими реактивами. Не в эту ли комнату он принес меня в тот вечер и исколол мне все тело, как хирург, оценивающий пациента перед операцией? С той лишь разницей, что я находилась в сознании. Вроде бы… Что он со мною тут делал? Я надеялась, что с приходом в его студию сумею восстановить в памяти всю картину. Но иногда мозг ограждает нас от наиболее болезненных травм, делает воспоминания о них недоступными даже для Мачик Лабдрон и плодов дерева бодхи.
Я подхожу к дальнему концу кухонного острова со встроенными ящиками. Я выдвигаю один из них, подсвечиваю телефоном и чуть не задыхаюсь от увиденного. В ящике лежит набор медицинских инструментов. Ручные дрели, несколько скальпелей, хирургическая пила и долото. Маленький стальной молоток. Зажимы и щипцы. Что за немыслимые вещи творились здесь? Я знаю – я видела эти инструменты раньше. Но не могу вспомнить, почему. Один их вид вызывает у меня сейчас дрожь и глубокий, инстинктивный страх. А ведь мне удалось подавить его в кабинете Сьюзи Паттерсон.