– Ну, шё, сынок? Задумался?
– Угу.
– А я тут надумал продолжить разговор… Продолжим?
– Конечно!
Мама с удивлением посмотрела на нас:
– О! Я смотрю, мужчины, у вас тут тайны?
– Да нет, мама. Какие тайны? – сказал отец. – Я решил ему рассказать то, шё ты уже давно знаешь.
– Что ты имеешь в виду? – спросила мама.
– Я имею в виду мою работу.
– Ту или эту?
– Ту… И эту. Или не надо было рассказывать?
– Почему не надо? Я тебе давно говорила. Они уже взрослые. Пусть знают. Это лучше, чем на улице им чужие люди скажут. Рассказывай. Я сама с удовольствием послушаю.
Но папа молчал. Он шел неспешно, то, глядя себе под ноги, то – куда-то вдаль. Было видно, что воспоминания вернули его в прошлое, к ушедшим людям с их тревогами.
– Я тебе, шё тогда рассказал? Как я попал на учебу в Москву, а оттуда в Крым? – неожиданно начал отец.
– Угу!
– А я тебе рассказывал, как я тогда вообще в этот санаторий попал, в Кисловодске?
– Нет. Ты сказал, что попал туда с ранением.
– О! Я не рассказал? Ха! Это же целая история! Хочешь послушать?
– Ну, конечно, па!
– Мама! А ты знаешь? – спросил отец.
– Я уже и не помню. Может и знаю. Ты рассказывай. Мне все равно интересно.
– Ну, так слушайте… Где-то в начале весны 44 года, меня вдруг вызывают в штаб полка. Начальник штаба коротко и ясно объявил мне о переводе в другую часть, на ту же должность, командира роты. Ну… Я ответил: «Есть!», и все. Погрузился в эшелон, приехал, принял роту. И шё я вижу? Все люди как-то из Одессы. Если не из города, так из области. Ну, я думаю себе «Шё-то здесь не то!». И точно! Скоро приказ: «На Одессу!» Вот Сталин! Вот молодец! Голова! Сначала сформировал части из одесситов, а потом поставил их в авангард армии. Потому шё за родной город горло перегрызешь! Мы наступали через лиман. Там немец не ждал. Сволочь! Начало апреля было. Холод! А мы шли по грудь в воде. Автомат, снаряжение… Всё несешь над головой. И шёб тихо было! Если тонешь, так молчи! Но немец шё-то учуял. Направил на нас прожектора. А мы уже рядом! Почти у берега. Поздно! Они открыли огонь, но мы уже высадились. И попёрли! Ты шё, шутишь! Одесса рядом! Вот, руку протяни! Кто нас остановит? Немец? Хрен тебе, сволочь! Так Одессу и освободили… Румын в плен не брали… Я сразу, как вошли, побежал домой. А мамы с папой нет. Соседи только спросили: «Рассказать тебе, как мама умерла?» Я сказал: «Расскажите». Они рассказали…
– Мне скажешь, па?
– Нет. Не хочу… Нет их. Даже не знаю, где могила…
Папа замолчал. Мы пошли снова в тишине. Продолжали путь, каждый погруженный в свои мысли. Никому не хотелось говорить. Мама тихо плакала. Я видел. Видно, вспомнила своих. Мне уже было не до фантазий. Только хотелось стать незаметным, чтобы не мешать. Но мама обняла меня, и сказала: «Не дай бог тебе такое пережить!»