Последний еврей из КГБ (Барабаш) - страница 36
– И так Нафтали Френкель стал работать в НКВД?
– Ну, да. Я же тебе сказал.
– А что было дальше?
– Дальше он руководил большими стройками. У нас же очень много построено заключенными. Все эти ГЭС, Магнитка, Тракторные заводы, Беломоро-Балтийский и Волго-Донской каналы и многое другое. Людей арестовывали и направляли на стройки. Они там работали бесплатно. За похлебку, так сказать. Бесчеловечно, конечно. Но у Сталина не было другого выхода. Надо было индустриализацию проводить.
– Интересно, а Френкелю не было как-то стыдно или… не знаю, как сказать?
– А чего стыдно?
– Ну, что его идею так воплотили.
– Я с ним об этом не говорил. Но скажу тебе то, о чем мало кто знает. Френкель предложил использовать труд заключенных, и экономически это обосновал. А то, шё так поняли его идею… Ну… А шё он мог сделать? Он не Сталин. Тогда только Сталин принимал решения. Такая была политика… Но шё мог сделать Френкель, так это помочь каким-то людям, которые уже попали в тюрьму. К нему обращались многие с просьбами. Шё-то передать, кого-то устроить на более легкую работу и так далее. И он помогал. Я знаю точно. Если бы об этом узнало начальство, ему бы не поздоровилось. Могли самого посадить. Можешь быть уверен. Для Сталина авторитетов не было. Но Френкель помогал. Он, таким образом, много жизней спас. В нужный момент передать какие-то продукты человеку, или перевести его на более легкую работу. Ты шё! Это же большое дело! Хотя… Если ты меня спросишь, так я тебе скажу, шё начальство наверное знало об этом. Не могло не знать. Там знали всё. Кто чем, извиняюсь, в туалет ходит. Но начальство молчало. Все же люди. Были, конечно, сволочи. Но были и люди. Видели, шё не все, кто сидел – враги народа. Так чего не помочь? Тут надо было просто иметь совесть. И смелость.
– А когда ты его узнал?
– Кого? Дядю Нафтали? Уже после войны. Ну… То есть, я знал и раньше, шё он есть. Но лично я узнал его уже после войны.
– В Одессе?
– Не. Не в Одессе. Я демобилизовался из армии в 50-м году. Приехал домой, и женился на твоей маме. Не успели оглянуться, а она уже беременна. Боже мой! Жить негде, работы нет! Я чуть с ума не сошел. Не знал, шё делать. И тогда я решил пойти к дяде Соломону Френкелю, и к его жене, моей родной тете. Они были большими людьми в Одессе. Мама твоя возражала. Не хотела, как она говорила, «голову нагибать». Но шё было делать? И я пошел. Они меня приняли, как родного. Во-первых, дядя помог нам с жильем. На мои армейские деньги мы купили полуподвал у Цильки Раппопорта на Молдаванке.
– Это там, где я родился?