Последний еврей из КГБ (Барабаш) - страница 99

– А что ты будешь делать?

– То есть?

– Ну, что ты будешь делать, если увидишь, что страна разваливается?

– Ой! Если это и будет, то не при нашей жизни. А шё я буду делать? Не знаю. А шё я могу?

– Ну, уехать из страны, например.

– Этого не будет никогда! Мы не те люди. Туда едут или религиозные, или те, кто хочет коммерсовать. Мы с мамой – члены партии. Я в ней уже почти тридцать лет. Так шё, выезд из СССР – не для нас. Вот вы – другое дело. Думайте, смотрите. Но мое мнение такое. Везде хорошо, где нас нет. За забором трава всегда зеленей. Рая на земле нет. Надо делать так, шёбы здесь жилось людям хорошо, и даже отлично. Если мы с мамой будем еще нужны кому-то для этих целей, мы всегда будем рады сделать всё, шё в наших силах. Хотелось бы быть полезным. Это в жизни самое главное! Ты когда-нибудь поймешь. Дал бог только здоровья!

Мы шли по улице с моим папой, последним евреем из КГБ, думая каждый о сказанном. Если бы ветер мог уносить мысли, собирая их в тучи, они когда-нибудь пролились бы дождем. В этом случае родилась бы книга. Воспоминания о том, что было, и о том, что могло быть.

Взросление пошло быстро. Спорт, с частыми выездами на соревнования, постепенно отдалял меня от родных. Потом учеба, армия и собственная семья поселили меня на иной планете. Жизнь покатила по другим рельсам. С родителями мы виделись теперь все реже. У каждого из нас началась какая-то своя жизнь. Но и сейчас, спустя многие годы, я не могу отделаться от чувства чего-то недополученного. Родители были неисчерпаемым источником знаний, мудрости и шуток. И я их недополучил. Но не со мной одним случилось так. Люди уходят, и уносят с собой знания. Кто знает, каким был бы мир, если бы старшие поколения отдавали все свои знания без остатка. Ответа на этот вопрос нет. Есть только предположения. И с этим предположением мы также уйдем, как и все, кто был до нас.

Родители уехали из Одессы в Штаты в конце 80-х. Судьба разбросала нас по разным странам. Во многом, еврейская судьба.

Я отца с мамой не хоронил. На еврейском кладбище они рядом, они вместе. Теперь навсегда. На могильном камне проставлены только имена и годы. Но, если бы спросили меня, что написать на могиле отца, я бы ответил: «Он любил жену, семью и Одессу».