— Он отказался заходить в сарай для скотины. — Послышался голос кузнеца, вышедшего из дома. — Мне тут стало интересно, и я поузнавал, где ты взял своего доходягу. Ты в курсе, что он единоседельный?
— В курсе, — отозвался оборотень, поглаживая шелковистую морду своего нового товарища.
— И что ты намерен с ним делать? Он же тебя не подпустит.
— Подпустит, — усмехнулся Дарий. — У нас договор.
— У вас чего? — поползли вверх брови Камиля.
— Я обнаружил у себя еще одну способность. Не знаю, как с остальными животными, а с этим конем я могу говорить ментально. Он невероятно умен.
— Дела… — задумчиво проговорил кузнец. — Ну, если ты уверен…
— Он ничего не ел. Ждал смерти.
— Угу. То, что ел он — это я видел. Только шарахается от всех. Хотя вижу, с тобой вроде ладит. И Ольда не подпускал. Сын его почистить хотел, но не вышло.
— Я сам почищу. Все будет хорошо. Главное, чтобы он поскорее сил набрался. А потом нас обоих ждет одно очень важное дело.
Конь согласно всхрапнул. Дарий подумал, что его надо бы приучить к виду громового волка. Все же жеребец может сильно перепугаться при виде огромного хищника.
— Как зовут то его? — снова подал голос кузнец.
— Пока никак, — отозвался парень. — Старое имя причиняет ему слишком много боли, а получить новое он еще не готов. Настанет время — и мы вместе выберем ему новое имя, подходящее для новой жизни.
Камиль только рукой махнул, скрываясь в доме. Дарий посмотрел на коня и предупредил, что сейчас обратится. Он постарался его морально подготовить, но все равно, когда перед жеребцом вырос светящийся от пробегающих по шерсти искр громовой волк — инстинкты взяли свое. Конь принялся панически метаться по огороженному внутреннему двору. Чтобы не ввергать его в еще больший стресс, Дарий лег на землю. Сейчас ему так сильно нужно было сохранить разум, что он действительно не потерял контроля ни на секунду. Аккуратно протянув ментальный щуп к вороному, он стал посылать волны любви и доброжелательности, уговаривая ташийца успокоиться. Конь еще немного побегал вдоль высокого забора и, наконец, остановился, не сводя напряженного взгляда с хищника и нервно прядая ушами.
— Я же предупреждал, — ментально обиделся волк. Вороной виновато опустил голову. — Попробуй подойти. Это все тот же я. Только вид имею другой. Тебе ничего не угрожает. Как мы будем вместе сражаться, если ты убежишь сразу, как только мне потребуется превратиться?
Старательно перебарывая инстинкты, вороной нерешительно побрел в его сторону. Волк его всячески подбадривал, буквально заливая волнами дружелюбия. Оказавшись совсем близко от оборотня, конь застыл, вытянув к нему шею. Ноздри раздувались от напряжения. Волк поднял голову и коснулся носом шелковистого храпа вороного. Жеребец вздрогнул, но отбегать не стал. Искры с волка перебрались на него, весело устремившись по всему конскому телу. Дарий ощутил волну удивления — слабость вороного проходила, боль отступала, в него вливались силы. Почувствовав себя переполненным энергией, конь отошел к корыту и стал есть. Сейчас оборотень был уверен — переедание ему не навредит. А потом волк открыл ворота, и они побежали в поля. Вначале медленно, Дарий боялся перенапрягать ташийца. Но тот не проявлял никаких признаков усталости и быстро вырвался вперед. Они бегали наперегонки по зеленеющим полям, катались в густой и пышной пшенице, от чего на посевах загорались веселые огоньки, ничуть не вредящие растениям. Когда они поднялись — все молодые колосья сразу же выпрямились. Риала говорила, что в венах громового волка течет кровь богов. Он не знал свою мать, бросившую его сразу после рождения, но доказательства теперь были видны невооруженным взглядом. Потомок богини плодородия никак не мог навредить посевам. Радостно взвизгнув такому открытию, он снова упал на спину. Его примеру последовал и жеребец. Со дня смерти старого хозяина это был его первый по-настоящему счастливый день.