— Привал. — Скомандовал командир, едва зашли в небольшой укрытый от посторонних глаз лесок. Трифон блаженно рухнул прямо на снег. Славка устроился на поваленную березу, испытывая легкое недоумение. Кому тут, казалось, наблюдать за ними? Но свербело чувство, будто в спину уперся недобрый взгляд. — "Может зверь? Хотя, какому хищнику среди дня приспичит выслеживать не самую легкую добычу"? Только скребло и не давало расслабиться нехорошее предчувствие.
Чему-чему, а интуиции разведчик доверять привык. Жизнь приучила. И пусть говорят суеверия. Не раз уже выручало. Потому и не стал расслабляться. Уложил под руку прихваченный в зимовье топор. Оружие так себе, но. "за неимением туалетной сойдет и наждачная". Армейская, плоская, как устав, шутка взбодрила. Тревога чуть отпустила. Костер решили не разводить. Уже собрались идти, когда лапник ближайшей ели шевельнулся, и на поляну, проваливаясь в снег, неторопливо ступил громадный, звероватой наружности, мужик. А в нескольких шагах позади атамана вывалили из зарослей не менее живописные спутники лесного гостя. В руках у разбойничков, красноречиво указывая на принадлежность к лихому племени, виднелось разнородное, но весьма внушительное оружие. Разглядывать экипировку лиходеев времени не было. Славка вскочил, удобнее сжав топорик, однако уверенности в удачном исходе не испытал. Уж больно серьезно смотрелись рожи лиходеев.
Боярин сдавлено охнул, и осел в сугроб. Было от чего впасть в уныние. Намерения ватажников читались куда как ясно. Навалятся гуртом, дадут по голове кистенем, или булавой, тут как повезет, обберут до нитки, и даже снегом засыпать не станут. А зачем, если через два три дня мелкая лесная сволочь растащит тела неудачливых путников по норам на прокорм себе и детенышам.
Главарь плотоядно разглядывал богатую добычу. В том, что она уже в кармане сомнения у него, как видно, даже не возникло. Он оскалился и торжествующе проревел нечто похожее на боевой клич. Застревая в снегу, шайка рванулась к путникам. Славка приготовился встретить главаря, а дальше действовать по обстановке.
Но тут бегущий впереди здоровяк просто исчез. Сперва никто и не понял, куда делся заводила. Однако рев и раздирающий душу вопль прояснили ситуацию. Берлога засыпающего медведя не самое лучшее место для отдыха. Хозяин успокоил подвернувшегося под руку, вернее под лапу, неосторожного гостя одним скупым взмахом. Обиженно рыкнул, выражая естественную досаду, и начал выбираться наружу. Порыв атакующих иссяк. Шатун разлепил глаза и точь в точь, как пришедший с ночной работяга, недовольный внезапным пробуждением, повел облезлой башкой. Не успев прервать азартный бег, разбойники оказалась в самой непосредственной близости от топтыгина. Рывок громадного зверя оказался настолько стремительным, что никто и не успел сообразить, как парочка лиходеев завертелась в конвульсиях на мгновенно окрасившемся кровью снегу. Вопли не отпугнули, а лишь раззадорили хищника. Он выскочил из снежного плена и, вскидывая задние лапы, метнулся к приятелям уже доходящих искателей лесной удачи. Ватага сориентировалась в миг. И вот уже охотники за чужим добром сами ставшие дичью кинулись прочь.