Они расстались, просто пожелав друг другу доброй ночи, и Монк поехал на Графтон-стрит – замерзший, злой и одинокий.
Утром он снова был в Севен-Дайлзе и возобновил поиски свидетелей, которые могли видеть что-нибудь, имеющее отношение к нападениям – в особенности незнакомцев, частенько посещающих район. Сыщик уже опросил всех извозчиков и перешел на уличных торговцев, попрошаек и бродяг. Карманы он набил мелочью, взяв столько, сколько мог себе позволить. За небольшое вознаграждение люди проявляют большую готовность к разговору.
Деньги были его собственные, а не от Виды.
Первые трое, к которым он подходил, ничего не знали. Четвертым стал продавец мясных пирожков, горячих, с аппетитным запахом, начиненных, скорее всего, потрохами и прочими отходами. Монк взял один пирожок, переплатив при этом, хотя есть не собирался. Держа пирожок в руке, он затеял с торговцем разговор. Утро выдалось ветреное. Туман растаял, но холод заметно усилился. Булыжники мостовой покрылись скользкой ледяной коркой. Пока Уильям стоял, пирожок казался все более соблазнительным, и теперь сомнения в качестве его начинки заметно ослабли.
– Что-нибудь видел или слышал о двух или трех чужаках, бродящих тут по ночам? – небрежно спросил он. – О джентльменах с запада?
– Ага, – нимало не удивившись, отвечал продавец. – Они чуть душу не вышибли из нескольких наших баб, бедняжек. А тебе зачем знать, э? Полиция этим не занимается. – Он смотрел на Монка, не скрывая неприязни. – Разыскиваешь их по какому-то другому делу?
– Нет, именно по этому. А тебе мало?
Мужчина презрительно усмехнулся.
– Вон как! И ты их за это собираешься забрать, что ли? Не смеши меня. С каких это пор таким, как ты, дело до таких, как мы? Я тебя знаю, ты злобный ублюдок. Тебе даже на своих плевать, не то что на нас, бедолаг.
Монк смотрел ему в глаза и видел огонек узнавания. Продавец говорил не о полицейских вообще, а о нем лично. Спросить у него, узнать о каком-нибудь загадочном случае из своего прошлого? Скажет ли правду?
И нужно ли это Монку? Может, он услышит что-то такое, о чем предпочел бы не знать, что-то мерзкое, поданное односторонне и без объяснений?
Вполне возможно. Но еще хуже обходиться домыслами о прежней жизни.
– Что значит «на своих плевать»? – Уильям тут же пожалел, что задал этот вопрос.
Мужчина презрительно хмыкнул.
Подошедшая женщина в черной шали купила пару пирожков.
– Я видел, как ты поимел одного из своих, – сказал продавец, когда женщина ушла. – Выставил его полным дураком, вот что ты сделал.
В животе у Монка что-то сжалось и похолодело. Этого он и боялся.