– Не смей мне указывать, как надо работать! Принеси хоть одно свидетельство, которое можно представить в суде, и я арестую любого, на кого оно укажет. Пока что ты не сообщил мне ничего значимого! И я не стану разбрасываться людьми, пока не увижу, что преступление, скорее всего, имело место и есть шансы на возбуждение дела. Хотя бы одну порядочную женщину, Монк! Одну женщину, показания которой я могу использовать…
– Кого ты собираешься допрашивать? – спросил Монк. – Мужчину или женщину, насильника или жертву?
– Обоих, – ответил Ранкорн, внезапно сбавляя тон. – Мне приходится иметь дело с реальностью. Забыл или просто делаешь вид, что забыл, потому что так легче? Конечно, это дает тебе право на морализаторство, но это же лицемерие, ты сам знаешь.
Монк знал. И это бесило его. Он ненавидел несправедливость со всей страстью, на какую был способен. Временами он ненавидел людей, почти всех, за их добровольную слепоту. Всюду была она – жгучая, черствая, самодовольная несправедливость.
– Есть у тебя что-нибудь, Монк? – спросил Ранкорн, на этот раз спокойно и серьезно.
Не присаживаясь, Уильям рассказал все, что и как узнал.
Он назвал имена жертв, с которыми разговаривал, рассказал о преступлениях, расположив их в хронологическом порядке, отметил, что с каждым разом насильники действовали все более жестоко, причиняя жертвам тяжелые травмы. Монк поведал Ранкорну, как отследил обратный путь этих людей до конкретных извозчиков, выяснил время их отъезда и названные адреса, дал возможно более полное их описание.
– Хорошо, – сказал наконец Ранкорн. – Согласен, что преступления имели место. Я в этом не сомневаюсь. Хотелось бы мне хоть что-то с этим сделать… Но оставь свои оскорбления хотя бы на время и подумай хорошенько, Монк. Ты знаешь закон. Где ты видел, чтобы джентльмена осудили за изнасилование? Присяжных набирают из людей обеспеченных. Ты не станешь присяжным, если ничего не имеешь! И все они – мужчины, это общеизвестно. Ты можешь представить, что какое-то жюри присяжных этой страны признает одного из себе подобных виновным в серии изнасилований проституток из Севен-Дайлза? Ты понапрасну обрекаешь этих женщин на ужасные испытания.
Монк молчал.
– Разузнай, кто они, если, конечно, сумеешь, – продолжал Ранкорн. – И сообщи своей клиентке. Но если она спровоцирует нападение местных на виновных, может, даже убийство, тогда придется включиться нам. Убийство – совсем другое дело. Мы вынуждены будем действовать, пока не найдем убийц. Ты этого хочешь?
Ранкорн был прав, приходилось это признать, хотя Монка душила ярость.