Уэйд смутился, лицо его потемнело.
– Конечно, – восхищенно отозвался Рэтбоун. – Каким бы ни был итог, вы обретете душевное спокойствие лишь в том случае, когда будете знать, что испробовали все, что могло бы помочь.
Сильвестра благодарно посмотрела на него.
– Значит, его обвинят в убийстве, сэр Оливер?
– Да. Боюсь, построить защиту на факте несчастного случая не удастся.
– И трудно представить, что Лейтон напал на Риса или что Рис только защищался, – мрачно продолжил Уэйд. – Лейтона наверняка оскорбило поведение Риса, но самое большее, что он мог сделать, это ударить сына. Однако многие отцы наказывают детей. И это не заканчивается убийством. Я не знаю ни одного сына, который ответил бы ударом на удар.
– Тогда какая же здесь может быть защита? – в отчаянии спросила Сильвестра. Она бросила горящий взгляд на Эстер, потом снова посмотрела на мужчин. – Что остается? Кто еще есть? Не Артур же с Дьюком, конечно?
– Боюсь, что нет, моя дорогая, – ответил Уэйд упавшим голосом. – Участвуй они, получили бы повреждения, тоже очень тяжелые. А мы с вами оба знаем, что это не так. Если только полиция не найдет двух-трех бандитов в Сент-Джайлзе. Больше ничего не остается. А если б они могли их найти, то не пришли бы сюда обвинять Риса. – Он глубоко вздохнул. – Мне очень тяжело говорить это, но думаю, что единственная правдоподобная линия защиты заключается в том, что у Риса наступило помрачнение рассудка и он попросту безумен. Вы, конечно, пойдете этим путем, сэр Оливер? Я знаю отличных специалистов, их можно уговорить осмотреть его и дать заключение – в суде, разумеется.
– Сумасшествие доказать не просто, – отвечал Рэтбоун. – Рис кажется весьма разумным, когда с ним разговариваешь. Он явно в своем уме и ясном сознании.
– О боже, сэр! – воскликнул Уэйд, не сдержав эмоций. – Он забил своего отца до смерти чуть ли не ценой собственной жизни! Разве разумный человек способен на такое? Они, должно быть, дрались как звери! Он, наверное, взбесился… Творить такие вещи! Я видел тело Лейтона… – Он замолчал так же внезапно, как и сорвался. Лицо у доктора побелело, взгляд замер. Он судорожно вдохнул и медленно выдохнул. – Простите, Сильвестра. Мне не следовало этого говорить. Вам не нужно знать… и слышать про это. Простите меня! Лейтон был моим лучшим другом… я восхищался этим человеком, мог поделиться с ним тем, что не сказал бы никому другому. Это ужасно, что все так… закончилось!
– Я понимаю, – спокойно произнесла она. – Вам не нужно извиняться, Корриден. Я понимаю ваш гнев и вашу скорбь. – Она взглянула на Рэтбоуна. – Сэр Оливер, я думаю, доктор Уэйд прав. Вы обяжете меня, если сделаете все возможное для поиска свидетельств и показаний, подтверждающих помрачнение рассудка у Риса. Симптомы, вероятно, проявлялись ранее, но мы их не поняли. Прошу вас, обратитесь к самым лучшим медикам. Меня уведомили, что я располагаю средствами на любые подобные расходы. Мне… – Она рассмеялась отрывистым горьким смехом. – Мне кажется абсурдным использовать оставленные нам Лейтоном деньги на защиту убившего его сына. Что это, если не безумие? И все же приходится! Прошу вас, сэр Оливер…