А позднее четыре всадника — неизвестно, почему их всегда четыре, — прибыли в замок Монсегюр, пряча под плащом наследие Иосифа Аримафейского, изумруд в форме крина, содержащий кровь Христа.
Почему же случилось, что эта часть света стала вместилищем всех священных реликвий? Почему те, на кого возложили обязанность хранить их, решили, что здесь они находятся в большей безопасности, чем в каком-либо ином месте? В этом-то и кроется тайна, которую я не могу разгадать. Впрочем, есть множество вещей, которые мы никогда не поймём. Разве мы знаем, почему вода жидкая, а огонь являет себя только при определённых условиях, в результате трения?
Предания об осаде Монсегюра гласят, что в одну из грозовых ночей четверо отважных альбигойцев спустились по верёвкам со стен крепости, незаметно пробрались через оцепление королевских солдат и ушли в горы. Эти четверо унесли с собой сокровище катаров. Не золото и не драгоценные камни, не канделябры и не церковные раки, не изделия из дорогих металлов, не роскошные шелка и даже не кривые турецкие сабли дамасской стали с бесценными эфесами, привезённые крестоносцами из-за моря. Для спасения этих сокровищ потребовалось бы огромное множество телег, в которые пришлось бы впрячь всех быков из Мирпуа и долины Арьежа, и даже этой армии понадобилось бы не менее четырёх дней, чтобы свезти телеги со склонов Монсегюра. Сокровище четырёх ночных посланцев было совершенно иного рода. Его мог унести один человек. Но их было четверо, и слухи, кочевавшие из деревни в деревню, сохранили имена этих четырёх.
Согласно преданию, первого звали Амьель Экар, второго Пуатвен, третьего Юк, а четвёртого д’Альфаро. Они спускались вниз, а те, что прятались за зубцами полуразрушенных стен, в каменных галереях, в толстостенных высоких башнях и в окутанных облаками барбаканах, старик Рамон де Перелла и молодой Пейре Рожер де Мирпуа, командовавший обороной Монсегюра, рыцари, сражавшиеся под его началом, солдаты, бившиеся под началом его рыцарей, совершенные, не участвовавшие в боях, но молившиеся за победу Святого Духа, женщины в белых платьях, седобородые старики — все они внимательно прислушивались в ожидании, недвижные, молчаливо склонив головы. Казалось, что и замок, и его защитники, и сама гора Монсегюр испытали воздействие колдовских чар.
Когда же вдалеке, на противоположной стороне долины, на вершине горы Бидорта засветился крохотный огонёк, означавший, что сокровище спасено, когда четверо хранителей углубились в непроходимую чащу, ревностно оберегаемую стаями волков и глубокими каменными ущельями, сердца защитников Монсегюра исторгли из глубин своих великий гимн, гимн признательности: Грааль спасён, и защитники получили право умереть.