Тут вмешался гетманский подстолий:
— А чего же вы позавчера, у своих, у русских, не попросили копеечку? Или хлеба? Мимо же шли?
Слепой старик дождался, пока на звоннице Смоленского православного собора ударит первый колокол. Последний раз перекрестился, тяжело охая встал, потом хмуро ответил подстолию:
— У них у самих жрать нечего... Всё окрест разорено. Война... Пойдём мы, пане гетман. Нам Киев надо увидеть по обету, чтобы благоверно помереть.
Гетман Константин Острожский радостно саданул плёткой по голенищу своего сапога, быстро прошёл через сени, в дом. Подстолий сунул в котомку слепому старику несколько медных монет и тоже скрылся в сенях.
Калики перехожие вышли со двора и повернули в сторону от собора, на край города.
— Больно саданул сволочь Острожский? — спросил слепец, доставая монеты и совершенно зрячим образом их пересчитывая.
— Больно не больно, а дело наше, Никола, сделано. Обманули злыдней. Пора бы и корчму найти.
— Этот гетман самый злейший наш вражина. И самый опытный. Он, верно, тоже послал в наши пределы каких-нибудь нищих. Или беглых. Считать нонче умеют все!
* * *
Два «польских купца» и шестеро «цыган» под утро на телегах вернулись от Ельни и доложили пану гетману, что двести стрельцов Данило Щени и двадцать пушек с припасами (а припасов-то на пять выстрелов), остановки в Ельне не сделали, пошли далее, к малому городку Дорогобужу.
— Там река есть, — пояснил один из «купцов». — То ли Сельня, то ли Ведрошь. А в трёх верстах от неё течёт другая река, не знаю, как называется. Вот они, русские, там и обустраиваются, меж двух рек. Ополчение сборное...
— Кони под вояками старые, умученные, крестьянские кони, — встрял старый цыган. — Кормятся от поля, траву жрут прямо с корнем...
— Один наш человек, литвин — прислужник у дворянина. Велел передать, что ополчения собрано всего чуть больше десяти тысяч дворян, ибо по деревням да сёлам больше зерна на прокорм нет...
Шпиги литвинские получили по русской полтине каждый и ушли, довольные.
Гетман распорядился подстолию:
— Писца мне!
В ранний час, когда солнце показало свой край над городом, по письменному приказу пять с половиной тысяч литвинского войска да с ними полторы тысячи конницы двумя колоннами двинулись на Дорогобуж. Везли немецкие и шведские пушки, сорок штук, да десять орудий сняли со стен города.
В самом Смоленске гарнизонной стражи, вместе с пушкарями, осталось триста местных ополченцев. К обеду к воротам города примчался гонец от Киева, свалился у запертых ворот Смоленска. Ему влили в рот жидовской водки, спросили, чего он так торопится?